Н. Т Райт - Иоанн Евангелие Популярный Комментарий

Возможности самообмана, право же, неисчерпаемы. К примеру, с помощью этих бытовых дел можно заслониться от своего истинного и серьезного, но чем–то пугающего призвания. Более того: с помощью бытовых мелочей можно продемонстрировать свое смирение и гордиться собственным смирением — гордиться смирением! Лучше бы мы посмеялись над собой и занялись чем–то другим.

Если мы хотим подражать Иисусу, нужно, как он, отвернуться от себя и обернуться к миру, которому мы призваны служить. Нам следует занять то место, где сходятся потребности мира и наше призвание, принять самую незначительную роль, если Бог хочет этого, или выступать публично, если таково наше призвание. Омовение ног символизирует не только всевозможные бытовые и «низменные» обязанности, которые мы должны исполнять, не требуя похвал, но и гораздо более мощный и страшный призыв, тот призыв, с которым Иисус обращается к Петру в последней главе: следовать за ним до конца, до креста, отдать жизнь,служа Богу и миру, который он пришел спасти.

Но предостережение слугам, которые не выше господина, уравновешенно прозвучавшим в конце этого отрывка обещанием. Те, кто пойдет за Иисусом, выполняя любую работу, которую он поручит им выполнять в своем духе и в своей любви, получат особый статус: каждый, принимающий их, окажет гостеприимство Иисусу и тому, кто его послал. Может быть, в ту минуту, когда это произойдет, вы не вполне осознаете это, вы будете слишком заняты заботами о людях, рядом с которыми и ради которых вы трудитесь. Но, оглядываясь назад, вы с изумлением и радостью поймете, что вместе с вами в тот дом, в ту больницу, в то средоточие боли, любви, горя и надежды, вошел Иисус. Он был в вашем теле, он говорил вашим голосом. «Я дал вам пример», сказал он. Вот именно.

21 Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. 22 Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. 23 Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. 24 Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. 25 Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это ? 26 Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. 27 И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. 28 Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. 29 А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что–нибудь нищим. 30 Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь.

Священник из деревни под Кембриджем рассказывал, что овцы, которых ведут на убой, заранее угадывают, что их привели в дурное место. Они чуют или чувствуют смертельную опасность. Когда грузовик останавливается и откидывается доска, чтобы овцы могли выйти, они отказываются выходить

Рабочие бойни придумали хитрый способ. Они держат там овцу — постоянную, живущую в этом месте, которая уже перестала бояться. Они заводят ее в грузовик, и затем она охотно спускается по доске — первой. Все остальные устремляются за ней.

Эту овцу на бойне зовут «Иудой».

Здесь сопоставлены два ученика,две крайние противоположности. «Любимый ученик» — возможно, то был сам Иоанн. В любом случае это очень молодой человек, вероятно, моложе всех учеников. Если это в самом деле Иоанн, сын Зеведеев, то он приходился Иисусу кузеном по матери. Ему не было еще и двадцати лет. Всю жизнь он преклонялся перед Иисусом, следовал за

ним с радостью и безусловным доверием (пусть далеко не все понимая). Иисус тоже любил его, питал к нему слабость, как мы могли бы сказать. И другие ученики не ревновали, вероятно, потому что Иоанн был совсем еще ребенок. С ним они не соперничали.

Он был настолько близок к Иисусу, что осмелился вслух задать вопрос, тревоживший всех. Во время пасхального ужина было принято ложиться на скамьях вокруг стола (свободные люди едят лежа и только рабы – сидя или стоя). Возлюбленный ученик лежал подле Иисуса. Он мог прошептать вопрос и расслышать такой же тихий ответ. Это один из самых прекрасных образов дружбы в мировой литературе — и тут же, рядом, самая выразительная картина предательства.

Едва закончив трогательную сцену омовения, Иисус поражает учеников, сообщив, что один из них предаст его. Они просто не понимают, о ком и о чем идет речь. Средневековые иконы вводят в заблуждение: изображенный на них Иуда — очевидный и несомненный предатель. Его одежда, лицо, кошель в руках, вся его пластика подсказывает: вот он! Но одиннадцать сотрапезников не знают этого, для них Иуда — один из них, такой же, как они.

И ему тоже Иисус омыл ноги. Над этим стоило бы поразмыслить. Когда Иисус велит Иуде «делать скорее» — намек, понятный только им двоим — Иуда выходит, но остальные все равно не понимают, что произошло. Они думают, Иуда отправился выполнять обычное поручение (кстати, «дать что–нибудь нищим» — не особая заслуга, а тоже повседневное дело. Считалось нормальным, что люди, имеющие на что жить, постоянно делятся пусть даже малым избытком с другими.)

Обмакнуть кусок хлеба в подливу и подать его — знак особой близости. Этим знаком Иисус не только указал возлюбленному ученику на предателя, но и намекнул на скрытый смысл этого предательства: Иуда предал величайшую близость, самое большое доверие, какое только возможно в мире. Иоанн уже говорил, что мысль о предательстве вложил в душу Иуды Сатана.И сейчас он говорит: в тот момент, когда Иуда съел угощение, «вошел в него сатана».

Вряд ли Иоанн подразумевает одержимость бесом, подобную той, от которой страдали некоторые больные в этом и других Евангелиях. «Сатана» по–еврейски «обвинитель», это юридическое обозначение истца или прокурора, человека, выдвигающего формальное обвинение против другого человека. Силы тьмы используют Иуду для того, чтобы выдвинуть обвинение против Иисуса, посланца света. Тот конфликт света и тьмы, который разворачивается в евангельском повествовании с самого пролога (1:5) достиг кульминации. Иуда добровольно встает на сторону сил тьмы. Конец стиха 30 — один из столь свойственных Иоанну мастерских штрихов. Дверь распахнулась в темную ночь – тьма физическая и тьма духовная поглотила Иуду.

В центре картины мы видим Иисуса, по обе стороны от него — любовь и предательство. Так было всегда. Они всегда приходят рука об руку, любовь и страдание, близость и нож в спину. Иисус полностью открывался любви и радости, это означало, что он открывался и горю, и предательству. Так обстоит дело и с нами.