Н. Т Райт - Иоанн Евангелие Популярный Комментарий

Подобное нередко случалось и в древнем мире. Провинциал, добравшийся до столицы, чтобы принести жалобу царю или царице, отнюдь не мог так вот запросто войти во дворец. Сначала его остановит часовой у ворот, и если не прогонит сразу, то передаст младшему офицеру или чиновнику. Затем в игру вступает какой–нибудь дежурный придворный или как там у них это называлось, затем старший чиновник и так далее. Опять–таки потребуется одолеть четыре или пять инстанций, если повезет и нигде не притормозят, — а до монаршей особы так и не доберешься.

Но не так устроено ЦарствоБожье, хотя иные христиане с успехом постарались и тут выстроить иерархию, чтобы люди обращались к Богу не напрямую, а через их посредство. Здесь Иисус недвусмысленно утверждает, что его народ имеет прямой, немедленный непосредственный доступ к Богу, в любой момент может получить аудиенцию у Бога Живого. Хотя и в Евангелииот Иоанна, и в других Евангелиях Иисус представлен молящимся за свой народ, это не означает, что его последователи не могут обращаться к Отцу самостоятельно или молиться о самих себе.

Напротив, необычайный, «сверхъестественный» союз Иисуса с Отцом, одна из главных тайн в этой книге, означает, что те, кто принадлежит Иисусу, как ветви принадлежат лозе, обладают такой же близостью к Отцу, как сам Иисус. И когда они просят во имя Иисуса, то есть, как мы уже говорили, когда они молятся в сознании своей принадлежности Иисусу и взыскуя его славы, Отец немедленно «принимает» их и дает им все, о чем бы они ни попросили. Все. «О чем ни попросите» — еще раз подчеркивает Иисус (стих 23).

Почему это так, объясняет стих 27: потому что Отец любит нас. Настала пора выбросить из наших захламленных мозгов устаревший образ далекого от нас, нелюбящего, жестокого бога, которого не знаешь, как умилостивить — пришлось подкупить его кровью его же собственного сына, прежде чем он снизошел к нам. Пора отбросить и представление об отдаленном, «неземном» Иисусе, о необходимости обращаться к нему через посредников — святых, мучеников или еще какие–нибудь инстанции.

Величайшими христианами древности (если уместно тут ранжирование) были те люди, которые принимали подобные обещания за чистую монету и со всем смирением веровали в них. Лишь своего рода гордыня мешает нам принять подобные щедроты от Бога. И совсем уж смешно (и грустно), что теперь мы превращаем этих древних христиан в придворных Божьих палат и просим их замолвить за нас словечко. Но когда мы обращаемся к ним с подобной просьбой, они дают нам совершенно немыслимый ответ: дверь открыта. Войдите и сами поговорите с Отцом.

Итак, весь этот отрывок посвящен Отцу. Здесь сказано, как он любит всех, кто верует в Иисуса, как велики его обещания в Иисусе, данные каждому из нас. Услышав такие слова в конце наставления, ученикирешили, что Иисус наконец–то заговорил об Отце прямо и откровенно и столь же открыто говорит о себе. Они увидели, по крайней мере, отблеск истины и за эту истину будут держаться всеми силами.

И пусть держатся, ведь вот–вот нахлынут жестокие волны и начнут бросать их туда–сюда, словно обломки кораблекрушения. Ужасные события, на которые Иисус намекает в этих главах и которые пытается представить перед учениками в разных истолкованиях, поглотят и его самого, и учеников. Как они отреагируют в первый момент? Испугаются и обратятся в бегство.

Рассеются словно овцы без пастуха. Иисус, их пастырь, останется с врагом один на один, но даже тогда он не будет одинок. Все, что он совершит на кресте, он совершит в присутствии и с помощью Отца.

И в этом отрывке последними словами станут не слова предостережения, а ободрение. Каким–то чудом даже посреди страшных испытаний, которые их ждут, ученики смогут обрести мир, и этот мир поможет им все одолеть. «Мир Божий» — не философская отрешенность от боли и горя. Никто не предлагает им сказать: «Ну что ж, бывает и такое», пожать плечами и смириться с фактом: этот мир — довольно–таки поганое место и ничем его не исправишь. Нет, ученики должны унаследовать ту территорию, которую Иисус намерен отвоевать для них, ту, которую, по его словам, он уже отвоевал: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир».

Да, «мир» будет преследовать, ненавидеть, высмеивать последователей Иисуса, но этот мир Иисус не обошел, не махнул на него рукой — он его победил. Приняв на себя тяжесть грехов всего мира, прорвавшись сквозь смерть в новое творение, бросив решительный вызов силам зла, разрушения и смерти, Иисус не просто доказал философскую мысль — он выиграл битву. Это началось давно, еще когда он исцелил расслабленного и вернул зрение слепорожденному, когда он воскресил Лазаря. Он не просто подал пример — он установил новую реальность. Практически мыслящие политики предпочитают для начала разобраться с фактами, а затем уже осуществлять новую программу — так Иисус установил «базовые факты», а в ближайшие три дня закрепит их навеки — факты Царства Божьего, которые уже неотменимо войдут в историю человечества, и с них начнется новый порядок, который когда–нибудь станет всеобщим.

1 После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, 2 так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Oн жизнь вечную. 3 Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. 4 Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. 5 И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. 6 Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. 7 Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть, 8 ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исгиел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня.

«Гамлет» Шекспира полон действия. Призраки, убийства, любовные сцены, заговоры, случайные смерти, предательства, взаимные обвинения, очередные интриги и так далее. И эта постоянная активность лишь ярче высвечивает нерешительность главного героя перед лицом чересчур сложных проблем. Порой его нерешительность приводит к паузам в действии, но есть один момент, когда словно вся пьеса замирает — и в этот миг мы испытываем настоящий ужас.

Гамлет хочет отомстить отчиму, Клавдию, который убил его отца и узурпировал датский престол. Вот прекрасная возможность: Клавдий один в своей комнате, молится, стоя на коленях. Гамлет заносит меч — но останавливается в раздумье. Клавдий молится — значит, если убить его прямо сейчас, раскаявшийся преступник попадет в рай! Нет, надо подождать более подходящего момента. И мрачный сюжет движется дальше.