История Византийской империи. Том 5

Вместе с тем Калоянн чувствовал свою силу: малочисленность рыцарей была ему известна. Преемник древних болгарских царей мог смотреть на франков как на узурпаторов пришельцев. Не мог же он разделять точку зрения барона де Брасье, что франки — потомки троянцев и Константинополь — троянское наследство. Ему о его правах говорили греки. Он принимал посольства греков не только из Фракии, но и из Пелопонниса, от всех его городов, по известию самого Вилльгардуэна, объявлявших его своим императором и предававших греков его власти 11.

Калоянн не упустил момента. Явившихся к нему греков он отослал, по словам Никиты, в их города, приказав готовить восстание и ожидать его на Пасху.

Советники Балдуина лучше бы сделали, если бы послушали Бонифация и пошли совместно на Калоянна, с которым они тогда могли справиться при помощи венгров. Будь Бонифаций на константинопольском престоле, дела бы приняли иной оборот. Вместе того удаление Бонифация в Салоники и Грецию разбило силы латинян на две части. Опасности с севера они не замечали. Между тем состоялся фактически союз греков с болгарами, столь редкий в истории Балканского полуострова. Сношения Калоянна простирались и далее на Восток, вероятно, по мере успеха, латиняне перехватили его письма к туркам и малоазиатским грекам и копии отправили на Запад 12.

Не подозревая опасности, в том же ноябре латиняне посылают из Константинополя четыре партии лучших рыцарей для овладения своими новыми землями. Уезжают храбрецы Петр Брашейль и Пайен Орлеанский со 120 рыцарями на юг Мраморного моря, где они занимают латинскую факторию Пиги и наносят грекам ряд поражений. Брат императора Генрих с таким же отрядом отправляется в свой отдаленный город Адрамиттий и по пути останавливается в богатом Абидосе; затем при помощи армян и даже греческих крестьян овладевает Адрамиттием. 100 рыцарей под начальством Макария Менегу занимают Никомидию, покинутую населением. Ренье де Три со 120 рыцарями занимает Филиппополь и, по словам Вилльгардуэна, был встречен греками с радостью, может быть притворной. Успехи рыцарей в Малой Азии будут изложены в иной связи, как эпизод в истории образования Никейского царства. Они были кратковременны, и центр событий 1205 г. лежит во Фракии.

С уходом лучшей части рыцарей в столице остались, по словам Вилльгардуэна, император Балдуин, знатный граф Блуа (новый герцог никейский) и два старика: граф Гугон Сент-Поль, прикованный подагрой, и дож Дандоло, подагры никогда не знавший. В феврале 1205 г. умер граф Сент-Поль и похоронен в Манганском монастыре, в самой гробнице красавицы Склирены. Смерть его послужила сигналом к восстанию в Дидимотихе, отданном ему в лен. Люди его были избиты греками. Захвачена соседняя Орестиада и уделы мелких баронов, рассыпанные по окраине Фракии. Латиняне, только что водворившиеся в своих ленах, частью перебиты, частью бегут по направлению к столице. Весть о восстании быстро доходит до Греции, делая латинян более скромными, по словам Никиты. Бегут бароны. Венецианский гарнизон Адрианополя очистил этот главный пункт. Храбрый комендант Цурула на время остановил бегущих, выступил навстречу грекам и, заняв Аркадиополь, нанес неорганизованным грекам кровавое поражение, «никто из них не удостоился погребения»; все же и он не удержался и отступил в свою крепость. Случилось даже, по выражению Вилльгардуэна, «странное происшествие», рисующее деморализацию рыцарей. Ренье де Три в своем Филиппополе был оставлен сыном и родными, бежавшими в столицу; эти рыцари попались грекам и были пересланы Калоянну, в числе 30, который их казнил; и никто из франков о них не пожалел. Ушли и другие в большем числе, так что Ренье остался охранять Филиппополь и Стенимак всего с 25 рыцарями, но своего поста не оставил. Грозные вести с севера застали императора врасплох. Прибывающие беглецы увеличивали смятение. Посоветовавшись с Блуа и Дандоло, император решил идти на Адрианополь со всеми наличными силами, послав вперед Вилльгардуэна, и немедленно отозвать все отряды, высланные на Восток. Все достигнутые в М. Азии успехи были принесены в жертву. Вилльгардуэн всего с 80 рыцарями подошел к Адрианополю, но все население скрылось за стенами, на которых развевались знамена Калоянна.

Балдуин не дождался брата и рыцарей, «посланных на юг. Быть может, он рассчитывал предупредить Калоянна под Адрианополем; может быть, им овладела рыцарская ярость. С никомидийским отрядом у него оказалось всего 140 рыцарей». И всего с 140 рыцарями выступил против болгарского царя и восставшего населения. За ним следовал Дандоло с таким же числом венецианцев. Под стенами Адрианополя они испытали нужду. Всю страну занимали греки в большом числе. Приближался Калоянн с валахами, болгарами и 14 000 куман (половцев), диких наездников 13. На Вербное воскресенье сам граф Блуа отправился за провиантом с знатнейшими рыцарями и большей частью латинян, но у одной крепости был отбит греками. Всю Страстную неделю франки приготовляли стенобитные машины и вели подкопы и так встретили Пасху, «малые числом и в скудости». Армия Калоянна приблизилась. Вилльгардуэн был оставлен охранять лагерь, а император с главными силами выступил вперед и ждал нападения врагов. Калоянн сам остерегся напасть на строй рыцарей, но выслал вперед куман, которые нанесли франкам потери. На пасхальный четверг куманы опять напали и опять вызвали среди рыцарей беспорядок, на этот раз имевший роковой исход. Сам знатный граф Блуа кинулся за половцами и позвал за собою императора. Заведя франков за две мили, половцы обернулись и осыпали рыцарей стрелами. Тяжко раненный Блуа не оставил поля битвы. «Не дай Бог, меня упрекнут, — сказал Блуа, — что я убежал с битвы и оставил императора». Балдуин, окруженный врагами, приказывал своим отступить, но сам этого не сделал. Очевидцы передавали Вилльгардуэну, что ни один рыцарь не защищался лучше в долгом бою, чем император Балдуин, пока не был захвачен живым. Граф Блуа остался убитым на месте. Пали епископ Вифлеемский Петр и ряд знатнейших рыцарей. Спасшиеся прискакали в лагерь в полном беспорядке, лишь Вилльгардуэн, выступив вперед со своим отрядом, сдержал беглецов. Армия Калоянна — половцы, влахи, греки, бывшие в передовых полках, — однако, не напала на лагерь. Ночью Вилльгардуэн и слепой Дандоло отступили на Родосто кратчайшим путем к морю, забрав всех раненых, Вилльгардуэн прикрывал отступление. Лишь несколько рыцарей в панике ускакали прямо в Константинополь и своими известиями вызвали ужас: все полагали, что с императором погибло все войско. Отступавшие с Вилльгардуэном франки достигли г. Памфила, где застали значительный отряд рыцарей, спешивший из Анатолии на помощь, и не могли сообщить известий более печальных, так как погибли сюзерены многих рыцарей, опоздавших их выручить от смерти. Рыцари плакали горькими слезами и били себя в грудь. Заменив утомленный отряд Вилльгардуэна, рыцари из Анатолии охраняли отступавших, отбивая наседавших варваров, как добрые воины. Силы Калоянна следовали по пятам. Проведя еще ночь в отступлении, франки подошли к богатому Родосто, занятому греками, которые, однако, не сопротивлялись, и немедленно отправили гонца в столицу, извещая, что войско спасено. Гонец застал в Константинополе пять больших венецианских кораблей, наполненных крестоносцами, готовых отплыть в Европу. 100 рыцарей было между ними, и даже один знатный вассал убитого Блуа. Напрасно кардинал Капуано, начальник гарнизона, и другие лица умоляли уезжающих пожалеть христианство и честь сюзеренов, оставшихся на поле брани. Беглецы остались глухи, и корабли распустили паруса. Ветром их прибило к Родосто, и там вновь Вилльгардуэн и другие вожди со слезами просили пожалеть страну: никогда не представится им случая оказать большую помощь. Беглецы, по-видимому, колебались, но ночью к ним перебежал еще один вассал Блуа, притом из лучших рыцарей, и все уехали в Европу, где их ожидало всеобщее порицание.