Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?

В дальнейшем, рассматривая речи второго друга Иова, Елиуя, мы увидим, что у него совсем иное мнение об участии ангелов в человеческой жизни: если, мол, есть у человека хотя бы единственный ангел-ходатай, который заступится за него, то такой человек будет спасен. А Елифаз отрицает любое ангельское вмешательство в «тяжбу» человека с Богом. Он говорит:

Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты?

Так глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. (Иов. 5, 1–2)

Вот, мол, Иов, отчего ты так страдаешь, — как бы говорит Елифаз, — ты, несмотря на свою мудрость, оказался глупым и гневливым; ты не имеешь истинного представления о сути жизни, о том, для чего дух, находясь в теле, претерпевает мучения. Ты не принимаешь мою концепцию страданий, не согласен с ней, а только она-то и может объяснить всё, что происходит в жизни, — и, в том числе, с тобой самим. Поскольку же ангелы, ниспавшие в «храмины из брения», испытываются в нашем мире посредством страданий, то ясно, что те из них, которые встали на путь исправления, т. е. в своей земной, человеческой, жизни воздают Богу хвалу, — те преуспевают и благоденствуют. А вот те, которые, став людьми, еще далее отступают от Бога, впадают в еще большее беззаконие, — те страдают. Значит, твои страдания — совершенно явный знак того, что ты неугоден Богу; они свидетельствуют, что ты еще более удалился от Него. О какой же своей праведности и чистоте ты можешь после этого говорить?

Сходные теологические концепции создавались и в более поздние эпохи; далее мы скажем о них подробнее, но сперва прочитаем слова Елифаза, призванные подтвердить его точку зрения:

Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай…

<���…>

В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло.

<���…>

И узнаешь, что шатер твой в безопасности, и будешь смотреть за домом твоим, и не согрешишь.

И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле.

Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время.

Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя. (Иов. 5, 17–27)

Итак, утверждает Елифаз, если бы ты, Иов, шел истинно праведным путем, то что бы служило тому подтверждением? То, что шатер (т. е. дом твой) был бы в безопасности, семя твое (т. е. потомство) было бы многочисленно. А теперь — ты низвержен с престола, лишился своего дома (дворца), дети твои погибли, и ты совсем не так «входишь во гроб», как это свойственно праведникам, которые отходят из нашего мира, «как укладываются снопы пшеницы в свое время», т. е. мирно, спокойно и в состоянии духовной зрелости. Например, сказано об Аврааме, что умер он «в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью» (Быт. 25, 8). А ты, Иов, страдаешь и бедствуешь в последние свои годы — значит, ты страшно виноват!

Такая концепция — что угодные Богу, творящие Его волю всегда благоденствуют, а нарушающие Его законы и заповеди бедствуют, — в разные века формулировалась вновь и вновь. Особенно громкого, всемирного звучания она достигла в учении Кальвина, видного проповедника и политического лидера эпохи Реформации. Он учил, что Бог заранее и безоговорочно одних предопределил к вечным мукам, а других — к спасению. Причем предопределение к спасению якобы проявляется в успешности практической деятельности человека, в его материальном процветании. Вот почему кальвинизм послужил мощным стимулом развития капитализма: очень многие протестанты-кальвинисты занялись бизнесом, чтобы доказать себе и другим, что они угодны Богу. В то же время, согласно Кальвину, тот, кто бедствует, нищенствует, голодает, тем самым свидетельствует, что предопределен к осуждению. (Легко прослеживается влияние доктрины предопределения в ее кальвинистском понимании на ряд направлений современного протестантизма. Надо заметить, что эта доктрина коренным образом противоречит евангельскому взгляду на соотношение богатства и благочестия— вспомним, например, притчу о богаче и Лазаре из Лук. 16.)

Так вот, из стройной, казалось бы, концепции Елифаза следует, что Иов кругом виноват. Стараясь доказать свою правоту, Елифаз отрицает, что страдания Иова сами по себе могут иметь какой-либо смысл. Несмотря на красоту и своего рода доказательность его учения, этот друг Иова предлагает упрощенное, и потому неверное, толкование взаимосвязи добра и зла. Вот что говорит Елифаз:

Нечестивый мучит себя во все дни свои, и число лет закрыто от притеснителя… (Иов. 15, 20)

Это — внутренний аспект Елифазовой концепции воздаяния. Воздаяние нечестивому бывает не только через внешние события, но прежде всего — в его внутреннем мире. «Нечестивый мучит себя…» — он измучен не только и не столько внешними обстоятельствами, сколько собственной неудовлетворенной духовной потребностью; измучена и всё сильнее страдает его душа, пришедшая на землю для очищения, но еще более себя оскверняющая. «…И число лет закрыто…» — под «числом лет» имеется в виду полнота жизненного срока, в течение которого человек мог бы спасти свою душу и достичь духовной высоты, но вот — он умирает раньше, и определенного ему изначально «числа лет» не достигает.

…Звук ужасов в ушах его; среди мира идет на него губитель. (Иов. 15, 21)

Нечестивый постоянно чего-то боится («звук ужасов») и даже «среди мира», т. е. при, казалось бы, внешней безопасности никогда не бывает спокоен, удовлетворен жизнью, благодарен Богу, ибо всё время находится в страхе.

Он не надеется спастись от тьмы; видит пред собою меч. (Иов. 15 22 )

— потому что совесть говорит преступнику о близящемся воздаянии. И уже напоследок, после всех внутренних предупреждений, тяжелых состояний, депрессий он впадает в крайнюю бедность — в жизни злодея совершается воздаяние внешнее:

Он скитается за куском хлеба повсюду; знает, что уже готов, в руках у него — день тьмы. (Иов. 15, 23)

— жизнь, полная лишений и тревог, сводящаяся к удовлетворению простейших физических потребностей («скитается за куском хлеба»), сопряжена с неверием в будущее спасение: для нечестивца день смерти — это «день тьмы», в которую он будет изгнан.

Устрашают его нужда и теснота; одолевают его, как царь, приготовившийся к битве… (Иов. 15, 24)

Если царь вступает в битву, он посылает одни отряды за другими, за кавалерией — пеших воинов и не перестает сражаться, пока не одолеет врага. Так и бедствия ополчаются против нечестивца беспрестанно; это мы наблюдаем, например, в древнегреческих трагедиях: преступники окружены эриниями — богинями мщения, которые постоянно их преследуют…