Антихрист

Но именно потому, что он, в сущности, не провозгласил ничего нового, греки охотно его слушали. В повседневной жизни они привыкли видеть божество в виде статуй в храмах, они привыкли отделять его от своей жизни, разделять человека и Бога. Потому им было интересно еще раз послушать то, о чем раньше говорили им самые великие их мудрецы. Павел представлялся им одним из длинного ряда философов, благодаря которым Греция стала бессмертной в мировой истории. Эти философы как раз и пытались найти высшую связь человека с Богом, дать более духовную концепцию Бога. В речах Павла звучала древнегреческая мудрость. Теология Павла была им интересна, ибо она стала воспоминанием тоски по прошлому. Потому они его и слушали.

Но вот Павел подходит к самой вести. Все, что он до сих пор говорил грекам, было лишь введением и подготовкой. Еще в споре на городской площади он упомянул об этой вести, «потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение» (17, 18). Когда его привели в ареопаг, он, изложив свои взгляды на Бога, подошел к самому существу своего учения. Он предложил всем покаяться, ибо настает время, «в которое (Господь) буде праведно судить вселенную, посредством предопределенного Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых» (17, 31). В этих словах греки вдруг услышали то, что было для них совершенно новым. Они услышали, что Бог назначил Мужа судить мир и что этот Муж умер и воскрес. Воскресение для греков и было той великой, никогда еще неслыханной вестью. Но как раз эту весть они и не смогли вынести. «Услышавши о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время» (17, 32). Отвлеченные мысли о Боге для греков были привычны, но умерший и воскресший Иисус казался им бессмыслицей.

Эта сцена как раз и отражает всю современную установку по отношению к воскресению. Современный мир охотно выслушивает наши абстрактные рассуждения о Боге и о Его провидении, о необходимости одухотворить понятие Бога и не связывать его с преходящими земными образами, о нашей внутренней связи с Божеством, о божественном начале, живущем в человеке… Но как только речь заходит о том, что связь неразрываемая и неопровержимая существует; что она есть в Иисусе Христе; что божественное начало ничто так не пронизывает, как человека; что никто другой, как Иисус Христос, являет нам Бога; более того, как только слышится утверждение, что Иисус из Назарета есть истинный Бог и истинный человек, что Он воплотился, родился, умер, воскрес и снова приидет, но в этот раз чтобы судить мир; когда все -гго кто‑либо из нас начинает провозглашать, современный мир начинает либо издеваться, либо вежливо замечает, что в настоящее время у него нет времени выслушивать такие сами по себе интересные вещи… Идея воскресения в современном сознании не играет никакой значительной роли.

Поразительно, что даже среди христиан она стирается и блекнет. Современные христиане не живут страстной верой в идею воскресения, как в прежние века. Для них несколько странно звучит утверждение святого Павла: «Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор. 15, 14). Им представляется, что это изречение несколько сурово. Они почти склонны думать, что христианство можно было бы спасти и в случае, если бы Христос сгнил. Между тем для ранних христиан эта истина была самой основой их религии. Они совершенно ясно чувствовали, что действительность воскресения открывает новый период истории, что Воскресное утро есть начало новой жизни. Воскресение Христа сделало Его не только всегда современным, но вместе с тем придало новый смысл всему нашему земному пути. До Христа смерть была окончательной. Правда, и прежний человек предчувствовал, что восстановление плоти в конце времен возможно. Однако это его предчувствие не имело под собой основы. Оно было лишено гарантии того, что это в действительности произойдет. Воскресение Христа как раз и предоставило человечеству эту гарантию. Христос не только провозглашал, что мертвые воскреснут, но сам воскрес. Таким образом Он подтвердил и сделал нерушимым свое обетование. Смерть после Христа — не окончательная, а только временная, только преходящая.

Это изменение характера смерти изменило вместе и весь смысл истории. Жизнь человеческую во всей ее совокупности должна была постичь гибель. Это совершенно определенно провозгласил Христос в своем пророчестве о конце мира. И все же эта гибель в свете воскресения превратилась в очищающее средство, а не в гибель в прямом смысле этого слова. Разрушение мира перед лицом воскресения утратило тень тяжкой безнадежности, которая неотступно преследовала древнего человека. Это нашло яркое отражение в греческой философии и поэзии, насыщенной со времен Гомера глубокой печалью из‑за покрытого тенью потустороннего существования. Даже Иов, не имевший понятия о воскресении, тяжко вздыхает по поводу того, что в скором времени должен отправляться «в страну теней тьмы и смерти, въ неприютную страну какъ тьму полночи». Это отчаяние древних в глубоком смысле как раз и является отсутствием идеи воскресения. Св. Павел справедливо заметил, что без воскресения «мы несчастнее всех человеков» (1 Кор. 15, 19). Никакой подвиг и никакая жертва не имеют глубокого смысла, «если мертвые совсем не воскресают» (15, 29). Поэтому «станем есть и пить, ибо завтра умрем!» (15, 32). Тогда и конец мира только вселенское завершение бессмысленной жизни. Поэтому призыв «станем есть и пить» отвечает всему историческому процессу. Перед лицом окончательной смерти история становится чисто посюсторонней. Взгляд человека направлен на эту землю, но, не находя на ней смысла и видя конец всего, омрачается и застывает в болезненной безнадежности. Древнее отчаяние отражается в глазах каждого не верующего в воскресение человека. Потому совершенно понятно, почему первые христиане так крепко опирались на истину воскресения Христа. В ней они видели вселенское спасение от бессмысленности. Они чувствовали, что воскресение сущностно связано с бессмертием человека. Если человек бессмертен, он воскреснет; если он не бессмертен, тогда все его существование чудовищная бессмыслица. Воскресение Христа было залогом воскресения всех и тем самым основой веры человека в бессмертие. Вот почему первые христиане были отмечены знаком радости. Земная жизнь для них не была отчаянием и безнадежностью, но только подготовкой к будущему вселенскому обновлению. Она имела смысл, ибо была соединена с вечностью.

Поэтому всякий раз, когда в истории ослабевает вера в воскресение, оживает древнее отчаяние, ибо вместе с этой верой исчезает и смысл земного существования. Оглянувшись на современный мир, мы должны признать, что отчаяние — характернейшая черта современного человека. А вспомнив, что этот человек, как тот грек из ареопага, не желает ничего слышать о воскресении, поймем происхождение и сущность этой. черты. Абстрактное признание Бога и Мессии не спасает человека, как не спасло и древнего. Бессмысленность все больше сжирает его сердце. Жизнь все больше становится посюсторонней. Земля превращается в единственную и последнюю родину. Потому вокруг нее сосредоточиваются все усилия человека. И христианство подключается к служению ей. От него начинают ожидать счастья уже в этой действительности: воспитания человека и общества, упорядочения социальных отношений, осуществления демократии, изобилия в семьях, здоровья, успеха в своем ремесле и т. д. Сверхприродность христианства или забывается, или замалчивается. Идея воскресения считается почти бессмыслицей, о которой никто не осмеливается говорить публично. Вот тогда и приходит антихрист со своим восприятием Христа как предтечи. Он подсовывает свою концепцию человеку, который повернут к земле. Тот принимает ее, распространяет, повсюду о ней говорит, а наивные христиане радуются тому, что настает время расцвета христианства. Омрачение идеи воскресения — победа антихриста как в сознании отдельного человека, так и в сознании исторических периодов. И напротив, отчетливость идеи воскресения, глубокая вера в воскресение Христа, сосредоточенность собственных переживаний на этой вере есть знак силы христианства, несмотря на насмешки и нежелание многих слушать об этом. Провозглашенная в ареопаге весть об «Иисусе и воскресении» — весть на все времена и для всех народов. И этой вестью жива наша вера.