Свящ. А. Дружинин - Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского

Астрономическая неточность вычислений, лежавших в основе восьмилетних циклов, была настолько значительна, что скоро почувствовалась нужда в составлении новых более точных циклов. Восьмилетние циклы, как мы видели, основаны были на том предположении, что 99 лунных месяцев равны восьми солнечным годам, причем на 96 месяцев полагалось по 29 'Л дней, а на три вставочных месяца — по 30 дней. Между тем, в действительности лунный месяц равняется 29 дням 12 часам 44 минутам 2,9 секундам, так что 99 лунных месяцев составляют не восемь солнечных лет или 2922 дня, а 2923 % дня с несколькими минутами. Поэтому полнолуния через восемь лет приходились не на тот же самый день солнечного года, как в соответствующем году пред ыдущего восьмилетия, но на 1 [682]/2 дня позднее, а через 16 лет — на три дня. Разница эта весьма скоро была замечена, и восьмилетние циклы еще в дохристианские времена заменены были новыми, более продолжительными периодами, допускавшими более точное согласование солнечного летосчисления с лунным. [683]Христиане точно так же скоро заметили неточность восьмилетних пасхальных циклов. В Риме уже в 243 г. сделаны были некоторые исправления в 16-летнем цикле св. Ипполита неизвестным автором книги «О Пасхе», приписываемой св. Киприану Карфагенскому. В Александрии в царствование Диоклетиана введен был с некоторыми незначительными изменениями девятнадцатилетний пасхальный круг Анатолия, епископа Лаодикийского, александрийца по происхождению. [684]Эти новые, более сложные пасхальные циклы и заменили собой восьмилетние круги св. Ипполита и св. Дионисия. [685]

Но если пасхальные вычисления св. Ипполита и св. Дионисия оказались не вполне точными, то главные основания этих вычислений удержались в церковной практике до последнего времени. Как упомянутый нами автор книги «О Пасхе», приписываемой св. Киприану, так и Анатолий, епископ Лаодикийский, подобно св. Ипполиту и св. Дионисию, считали пасхальным полнолунием первое полнолуние после весеннего равноденствия, а днем Пасхи—первый или второй воскресный день после этого полнолуния. [686]Этими же основаниями руководились и составители позднейших пасхальных циклов, с тем лишь различием, что сначала в Александрии, а потом в Риме пасхальным воскресеньем стали считать первый воскресный день после пасхального полнолуния, даже и в тех случаях, когда оно падало на субботу. [687]Практика Александрийской церкви, как мы видели, [688]одобрена была и отцами I Вселенского собора. По свидетельству св. Амвросия, Никейским собором был принят и девятнадцатилетний пасхальный круг, может быть, тот самый, который введен был в Александрийской церкви при Диоклетиане. [689]Вообще со времени св. Ипполита и св. Дионисия разности в определении дня празднования Пасхи зависели уже не столько от разногласий в главных основаниях пасхальных вычислений, сколько от различий в определении дня весеннего равноденствия и в способе согласования солнечного летосчисления с лунным.

В тесной связи с вопросом о дне празднования Пасхи стоял вопрос об окончании предпасхального поста. Решению этого вопроса посвящена значительная часть послания св. Дионисия к Василиду, епископу пентапольских Церквей. Как мы видели, на соборах по поводу споров с квартодециманами принято было за правило, что предпасхальный пост следует оставлять в воскресный день, посвященный торжественному воспоминанию воскресения Христова, т. е. в пасхальное воскресение. Но и при соблюдении этого общего правила возможны были некоторые разности между отдельными Церквами. Так как в III в. епископы стремились уже к точному определению всех подробностей празднования величайшего из христианских праздников, то и эти разности также не остались незамеченными и вызывали недоумения не только в среде простых верующих, но и в среде епископов. Один из них, Василид, епископ пентапольских Церквей, обратился за разрешением своих сомнений по этому поводу к св. Дионисию. Сообщив Александрийскому епископу, что римские христиане ожидали пения петуха, тогда как египетские оставляли пост ранее этого времени, Василид просил св. Дионисия определить, в какой час следует оставлять предпасхальный пост. Трудность решения этого вопроса зависела от того, что в евангельских повествованиях Василид не находил вполне ясных и точных указаний на час воскресения Христова, а между тем разделял общераспространенное убеждение в том, что только с этого момента христиане могли оставить пост и начать торжественное празднование воскресения Господа. Хотя точное определение часа воскресения Христова казалось св. Дионисию, как и Василиду, делом весьма трудным, тем не менее св. Дионисий нашел путь к определенному решению вопроса в тщательном исследовании и сопоставлении евангельских сказаний о воскресении Господа.

Прежде всего св. Дионисий отмечает то обстоятельство, что все хронологические заметки евангелистов относятся не к самому моменту воскресения Господа, а ко времени после этого момента, так как, по словам всех евангелистов, жены-мироносицы, приходившие ко гробу Спасителя в разные времена (κατά καιρούς ένηλλαγμένους), нашли Господа уже воскресшим. Его не было во гробе и поздно в субботу (όψέ σαββάων), как сказал Матфей, [690]и заутра, еще сущей mwk (πρωίας ετι σκοτίας οΰσης), как пишет Иоанн, [691]и з'Ьло рано (όρθρου βαθέος), как сказал Лука, [692]и з'Ьло заутра возаявшу солнцу (λίαν πρωΐ άνατείλαντος του ηλίου), как говорит Марк. [693]Расположив хронологические указания евангелистов в порядке времени, какое обозначается ими, св. Дионисий для примирения кажущихся разногласий между евангельскими повествованиями обращается к более подробному рассмотрению каждого из них в отдельности и определяет подлинный смысл выписанных хронологических заметок путем сопоставления их с контекстом. Рассматривая слова евангелиста Матфея, св. Дионисий находит, что слово «поздно» заключает в себе указание на большое промедление и продолжительное время и обозначает не вечер субботы, как думали некоторые на основании общего значения этого слова, но глубокую ночь. В доказательство правильности своего толкования св. Дионисий указывает на дальнейшие слова евангелиста Матфея, где время путешествия жен-мироносиц обозначается словами: свитающи во едину отъ субботъ (τη έπιφωσκούστ] εις μίαν σαββάτων или, как в русском переводе: на рассвете первого дня недели). Вместе с тем св. Дионисий отмечает в повествовании евангелиста Матфея ту особенность по сравнению с другими евангелистами, что упоминаемые у него жены пришли еще без ароматов, т. е. не с целью помазать Иисуса, а только с целью посмотреть гроб, и уже во время этого посещения получили от ангела радостную весть о воскресении Господа. С повествованием евангелиста Матфея св. Дионисий сближает и повествование ап. Иоанна, находя, что хронологические заметки евангелиста Иоанна, заключающиеся в словах: во едину отъ субботъ, заутра, еще сущей тм'к (έν μια τών σαββάτων... πρωΐ σκοτίας έτι ούσης, или по русскому переводу: в первый день недели, рано, когда было еще темно), обозначают момент времени, близкий к тому, который отмечен у евангелиста Матфея. Переходя к словам евангелиста Луки, св. Дионисий объясняет их в том смысле, что жены, пришедшие ко гробу с ароматами, отправились туда при появлении утренней зари в начале нового дня по прошествии всей субботы с ночью, следующей за субботой. Доказательством такого понимания служат как предшествующие слова евангелиста Луки, где он говорит, что в субботу жены-мироносицы оставались в покое по заповеди, [694]так и выражение з'кло рано (δρθρου βαθέος или: в глубокое утро), которое указывает на появление утренней зари следующего дня. При таком понимании слова евангелиста Луки, очевидно, обозначали момент времени несколько позднее по сравнению со словами евангелистов Матфея и Иоанна, и потому св. Дионисий высказывает мысль, что Господь воскрес задолго до того времени, о котором говорит Лука. Евангелист Марк следует Луке. Первые слова его: з'кло заутра (λίαν πρωί) обозначают тот же самый момент времени, что и слова Луки: «в глубокое утро», а слова: возаявшу солнцу относятся уже к последним моментам времени, проведенного женами в путешествии и пребывании при гробе.