Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

Выдающийся епископ лионской Церкви и ревностный поборник чистоты апостольского учения не чувствовал в себе писательского призвания. Он сам говорит о себе, приступая, по просьбе друга, к составлению своего главного труда: «Не то чтобы я имел навык писать или владел искусством слова, но любовь побуждает меня раскрыть тебе и всем близким твоим те учения, которые до сего времени скрывались в тайне». Он предупреждает своего друга, чтобы он не требовал от него, живущего среди кельтов и по большей части имеющего дело с варварским языком, ни искусства речи, которого он не изучал, ни писательской способности, которую приобрести не старался, ни красоты выражений, ни увлекательности, которые чужды ему (Adv. haer. I, Praef. 2—3). Но в обстоятельствах жизни и деятельности св. Иринея не было недостатка в весьма основательных побуждениях, заставлявших его и без просьбы друзей браться за трость, чтобы защитить дорогое дело соблюдения в чистоте правого учения. Поэтому древние свидетельства говорят о широкой литературной деятельности св. Иринея и называют много написанных им произведений. Главным источником сведений о произведениях Иринея служит Евсевий, который обнаруживает особенный интерес к лионскому епископу. Цитаты у других греческих писателей дополняют его или новыми фрагментами названных у него произведений, или же наименованием и отрывками непоименованных у него произведений; важное значение имеют сирийские и армянские фрагменты. Но из всех произведений св. Иринея в целом виде сохранилось только два: 1) «Обличение и опровержение лжеименного знания» (Έλεγχος και ανατροπή της ψ€υδωνύμου γνώσεως), известное и под сокращенным заглавием: Προς [τας] α1ρέσ€ΐς (у Кирилла Иерусалимского, Cateches. XVI, 6) и Adversus haereses (у Иеронима, De vir. ill. 35). Это произведение разделило судьбу других антигностических памятников в том отношении, что греческий текст его утрачен; сохранились только многочисленные отрывки у древних греческих писателей — у Ипполита, Евсевия, Епифания и др. Первая из пяти книг произведения по этим цитатам может быть восстановлена почти в целом виде. Из древних каталогов рукописей заключают (Th. Zahn и Ph. Meyer), что в XVI и XVII вв. произведение Иринея известно было еще на греческом языке, и высказываются надежды (Fr. Loofs), что греческий текст этого произведения еще может быть найден. Тем большую ценность имеет сохранившийся латинский перевод всего сочинения Иринея очень древнего происхождения: можно думать, что он был известен уже Тертуллиану [610]. Вероятно, в Галлии или даже в самом Лионе в скором времени после опубликования произведения был приготовлен и перевод его [611]. Основательное исследование всего имеющегося рукописного материала латинского перевода [612]показывает, что все списки его, распадающиеся на две (или на три) группы [613], могут быть возведены к одному общему первоисточнику IV или V в., почему латинский перевод Иринея имеет такое хорошее текстуальное предание, как мало древних писателей. В литературном отношении перевод не отличается высокими качествами, будучи написан варварской латынью; но он обладает тем ценным достоинством, что воспроизводит подлинный текст с добросовестнейшей точностью и такой рабской буквальностью, что нередко только обратный перевод на греческий язык дает ключ к пониманию. В последнее время в TU [614]опубликован армянский перевод IV и V книг произведения св. Иринея. Сохранились также отрывки его на сирийском языке; но еще не установлено, можно ли на основании их заключать к существованию сирийского перевода целого произведения — вероятнее, что на сирийский язык были переведены только сохранившиеся отрывки.

Принадлежность рассматриваемого произведения Иринею засвидетельствована настолько основательно, что не возникает никаких сомнений в его подлинности.

2У «Доказательство апостольской проповеди» (Έπίδιξις του αποστολικού κηρύγματος [Demonstratio (Ostensio) apostolicae praedicationis]). До последнего времени из него не было известно ни одной строчки; о нем знали только со слов Евсевия, который в своей «Церковной истории» (V, 26) сообщает, что Иринеем написано было произведение, посвященное им брату Маркиану, «в доказательство апостольской проповеди» (€ΐς έπίδ€ΐξιν του άποστολικου κηρύγματος). Но в декабре 1904 г. ученый эчмиадзинский архимандрит Карапет Тер-Мекертчиан открыл в армянском кодексе конца XIII в., хранящемся в библиотеке церкви Богоматери в Ереване, полный текст этого произведения св. Иринея, которое считали потерянным безвозвратно. Кодекс представляет собой сборник, в котором кроме произведений Иринея (IV и V книг «Обличения и опровержения» и «Доказательства») содержится еще несколько неизданных трактатов разного содержания, имеющих, по замечанию о. Карапета, значение в историко-критическом отношении. Вместе с архидиаконом Эрвандом Тер-Минассианцем Карапет Тер-Мекертчиан сделал возможно точный перевод армянского текста на немецкий язык, который вместе с армянским подлинником и необходимым кратким введением напечатан в TU [615]. Проф. Ad. Нагпаск разделил новооткрытое произведение на сто небольших глав и присоединил послесловие и примечания. В найденной рукописи пред целым собранием поставлено имя Иринея, хотя и не повторено потом перед новооткрытым произведением. В самом произведении имя автора не указано, но принадлежность его Иринею Лионскому не подлежит сомнению. Также нет оснований заподозрить и его неповрежденность. Ad. Harnack считает лишним доказывать то и другое. История древнехристианской письменности показывает, что Ириней, по-видимому, не принадлежал к числу тех писателей, именем которых пользовались для распространения подложных произведений; а в данном случае внешние свидетельства о подлинности находятся в полном согласии с внутренними свойствами произведения. Надписание целого кодекса именем Иринея, заглавие произведения: «Доказательство апостольской проповеди», имя Маркиана в самом начале его — все это достаточно свидетельствует о том, что произведение это тождественно с тем, о котором упоминает Евсевий. Кроме того, в самом произведении (cap. 99) автор его ссылается на прежде написанное им «Обличение и опровержение лжеименного знания». Наконец, все содержание памятника, способ выражения мыслей и характер изложенного в нем учения носят на себе печать происхождения от того же автора, которому принадлежит и Adversus haereses; подтверждением этого служат и многочисленные параллели в обоих произведениях, которые, однако, имеют такой характер, что, несмотря на большое количество их, новооткрытый памятник не может быть признан извлечением из прежнего произведения, или мозаикой взятых из него выражений, или, наконец, сознательным подражанием ему: параллели объясняются просто тем, что один и тот же автор говорит об одних и тех же предметах.