ДЕНЬ за ДНЕМ. Дневник православного священника

Будем уверены, что всякий раз, как мы предстанем перед Богом, даже ненадолго, мы получим благословение свыше и "Отец Небесный, видящий тайное, воздаст тебе явно".

Плывет корабль. И, как бы ни была глубока пучина морская, как бы ни были сильны волны, как бы ни свирепствовала буря, — все хорошо, пока вода в него не проникла. Не в том задача мореплавателя, чтобы вывести корабль из моря, а в том, чтобы вода его не залила. Так и задача жизни христианина состоит не в избежании забот, испытаний, искушений, а в том, чтобы все это не могло нарушить его душевный покой и залить его душу неудержимой волной, не оставляя места ничему другому.

Если оставить в своем сердце свободный доступ бесчисленным мелким и крупным заботам, постоянно осаждающим каждого из нас, они очень скоро породят в нас недовольство, раздражение, горечь, и мы будем в тягость себе и другим. Наше мрачное расположение духа будет бросать тень на все окружающее, и от нас будет веять холодом.

Научимся же не поддаваться нашим заботам и затруднениям и не будем преувеличивать их значение, тогда и душевный наш мир не будет нарушен, и среди всех этих бурь мы будем "всегда радоваться".

Нет ничего отраднее и утешительнее, чем видеть человека всегда спокойного, мирного, радостного даже среди многих и тяжелых забот. Такой человек светит ярко среди жизненного мрака, действует лучше всякой проповеди, может ободрить и поддержать унывающего брата и дать ему силу продолжать тяжелый путь.

"Нас наказывают, но мы не умираем, нас огорчают, а мы всегда радуемся" (2 Кор. 10, 6, 9).

Я свободен только тогда, когда забываю о себе. Забота о себе и о своих невзгодах есть цепь, связывающая меня. Если бы я мог забыть о себе, я был бы свободен. Если бы я вспомнил, когда надвигается на меня туча, что та же туча покрывает и брата моего, я бы уже не заметил тени ее над своею головой. В молитве за него мое бремя исчезло бы бесследно, и я перестал бы его ощущать. О, дух самозабвения, божественный дух Христов, дух смирения и любви, излившейся на Кресте, — в тебе одном могу я найти полную свободу! Освободи меня от самого себя, сними с меня эту тяжелую цепь.

Меня сковывает не горе, не страдание, а то, что это страдание сосредоточено на мне самом. Помоги мне взять на себя чужие бремена, помоги мне вкусить сладостное чувство мира, наложив на себя бремена окружающих меня и имея в этом общение с Тобою, взявшем на Себя наши немощи и болезни! Научи меня молиться за других. И, что бы ни сковывало мою собственную душу, дай мне вырваться к той свободе, которую Ты даруешь, свободе самоотречения и готовности быть Твоим орудием для служения другим молитвою, словом или делом.

Здесь люди осуждены не за действие, но за бездействие. Здесь не указывается на какое-нибудь злодеяние по отношению к братиям голодным, больным, заключенным, одиноким. Здесь указывается на бездействие по отношению к ним. Согрешившие видели "малых сих" в нужде, в голоде, в жажде, в заточении и наготе и не помогли им. Они "прошли мимо", мимо людской скорби и нищеты, которые они могли бы облегчить. Стону человеческому не вняли, а если он и долетел до них, то оставил их безучастными. И вот эти-то упущения, это небрежное отношение к ближним считаются настоящими, тяжкими грехами в глазах Божиих.

Многие из нас живут беспечно, упускают случаи помочь другим, облегчить их страдание; они не желают понять, что этим грешат против Самого Христа — оставляют без участия Его в лице бедных братьев, оставляют без помощи, без сочувствия, без утешения! Мы не думаем, не останавливаемся над этим. Однако же надо подумать и остановиться. Надо спросить себя — христиане ли мы не только на словах, но и на деле. Если же мы сознательно именуемся учениками Христа, то как можем жить без духа Его, без послушания Ему, как можем оставить Его алчущим и жаждущим и отказать Ему в том едином, чего Он у нас просит, — в любви и преданности сердца.

Кратковременное легкое страдание производит вечную славу — каждое слово этого изречения полно глубокого смысла. Противоположность между видимым и невидимым поражает ап. Павла все более и более, и по мере того, как его мысль подымается выше, все земное постепенно исчезает из его взора и остается только одна небесная слава, покрывающая все остальное. Он называет ее даже "преизбытком вечной славы".

Наши понятия о славе вряд ли могут вместить мысль о преизбытке, это слово означает для нас как бы излишек, чрезмерную тяжесть, которая скорее может относиться к заботам, к невзгодам и испытаниям, обременяющим нас. Преизбыток славы! Не есть ли это непонятный образ? Однако же это истина. То, что составляло тяжесть нашей скорби, несомненно, преобразится для нас в преизбыток славы. Нам нужен лишь новый свет, чтобы видеть днем то, чего мы не могли различить во мраке ночи. Ту же мысль выражают слова псалма: "Пошли свет Твой и истину Твою, да приведут они меня" (Пс. 42, 3). Давид не просит о перемене обстоятельств, но о новом свете, чтобы озарить эти обстоятельства.

И ты, обремененный тяжелой скорбью, поторопись просить облегчения в просветлении, чтобы тяжесть твоя могла обратиться в будущем в преизбыток славы! Все испытания и скорби наши должны содействовать этой славе. Пройдя шесть трудовых дней, назначенных нам для борьбы и страдания, в седьмой день мы оглянемся назад, и мрак этого прошлого исчезнет, свет неземной озарит его, наше прошлое будет покрыто славою. Каждый шаг этого прошлого, как бы ни был он тяжел и труден, поведет нас к седьмому дню, дню Господню, дню отдыха, и весь этот преизбыток наших земных страданий обратится тогда в преизбыток вечной славы.

То был новый путь, потому что он был путь живой. Люди часто ищут в Евангелии только способ пройти через долину смерти; они не ищут в нем помощи и указания для жизненного поприща. Но когда подходит к душе Христос, Он открывает ей "путь новый и живой". Он открывает нам, что вечность началась для нас уже теперь и что мы можем ее познать, не дожидаясь смерти. Он открывает нам, что общение с Богом достижимо для нас не только после смерти, но и в жизни, что, представляя тела наши "в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения нашего" (Рим. 12, 1), мы уже здесь, на земле, получаем Царствие Божие общением и соединением с Господом. Двигаясь, как израильтяне, среди жизненной пустыни, мы уже не можем ни голодать, ни жаждать, ибо Спаситель идет перед нами, и в Нем ежедневно дается нам та благодать, которая спасает нас, тот свет, который освещает, тот хлеб жизни и источник правды, которые наполняют и укрепляют нашу душу.