ДЕНЬ за ДНЕМ. Дневник православного священника

Какое бы зло ни было нанесено нам или нашим близким — никак не извиняя это зло, ненавидя его, будем, однако, всегда "медленны на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией" (Иак. 1, 19, 20). Обратимся к провинившемуся в духе кротости, любви, всепрощения, в духе, побеждающем зло силою кротости и любви.

Какая поразительная картина! Пророк Илия обращается к голодающей женщине и велит ей в ожидании будущего блага располагать им заранее. Первое ее действие должно быть подаянием, а не приобретением. Прежде всего она должна была потрудиться для другого, для пророка: "Прежде сделай опреснок для меня". Не будем удивляться этому, да не видим в этих словах равнодушия пророка к чужой нужде или забвения о чужом горе.

Это было, напротив, выражением самого чуткого понимания потребности человека. Отречение от самого себя должно быть нашей главной потребностью, как в духовном, так и в материальном мире. Все наши горести происходят от излишней заботы о самих себе. Сосредотачиваясь на наших личных затруднениях и невзгодах, мы не получаем желаемого облегчения. А посвящая себя чужим невзгодам, стараясь облегчить чужое бремя, облегчаем и свое. Помогая в немощах другим, мы находим излечение и своему недугу. Всегда, во всех обстоятельствах, мы должны помнить, что чужие раны открыты, как и наши, что темные тучи, висящие над нашей головой, бросают ту же тень и рядом с нами, что братья наши так же, как и мы, нуждаются в облегчении, в ободрении, в ласке и любви.

Самое горе наше приносит нам великий дар — дар сочувствия. Отдадим же дар этот, будем щедро расточать его, и наша духовная сила от этого удвоится. Забудем о себе и, вернувшись потом в свою духовную келлию, найдем ее уже озаренной новым светом, украшенной новым сиянием, светом Духа Господня, сиянием любви Божией.

Пророку, сильному, независимому человеку, нелегко было, может быть, попросить хлеба у бедной вдовицы; и ей нелегко было забыть свою нужду и послужить другому. Но оба повиновались Божией воле, и обоим это принесло великое благо. Послушный и смирившийся пророк стал орудием великого чуда, а бедная беззащитная женщина узрела в этом чуде любовь и попечение о ней Самого Бога. Так всегда бывает, когда душа без видимой опоры идет путем повиновения.

Не говорите, что вы не можете верить тому, чего вы не понимаете. В нас самих есть свойство, которое превыше всякого ума и которое никакой ум объять не может. Это нечто необъяснимое, нечто возвышающее нас над собственным нашим рассудком, открывающее душе нашей целый мир, недоступный умственному взору. Но более всего нам непонятны мир Божий и любовь Христова. Как может человек быть мирен во Христе, когда его окружают смуты, раздоры, смущения и суета? Как он может в своем ничтожестве, в своей греховности быть предметом Божественной любви? Однако мир и любовь Христова по милости Божией нисходят на нас. Как и каким путем — мы этого не знаем, но чувствуем на себе их благотворное действие.

Мы знаем, что Его мир наполняет нашу душу, когда мы остаемся тверды и спокойны посреди бури жизни. Наше стремление к Нему приближает Его к нам. Мы любим Его, потому что "Он прежде возлюбил нас" (1 Ин. 4, 19), и наша жажда познать Христа, победившего мир, доказывает Его близость к нам. Его любовь, снисходя в нашу грешную душу, преобразует ее, и, согретая лучами этой любви, душа наша созревает для вечности. Тогда смирению и вере нашей будет дано "уразуметь превышающую разумение любовь Христову".

Переходное состояние есть самое тяжелое время в духовной жизни. Старое уже прошло, но новое еще не наступило. Самым тяжелым временем в жизни народа Израильского были 40 лет, проведенные им в странствии по пустыне. В Египте они еще предавались греховным наслаждениям, в земле обетованной они вкусили ожидаемое довольство, но в пустыне все было голо, мертво, безжизненно.

Так и ты, душа моя, не можешь пребывать долго в пустыне, не можешь довольствоваться законом запрещения. Тяжело и опасно становится, когда мы видим дом наш выметенным и украшенным, но не занятым никем. Любовь наша ко греху может быть заменена только новой любовью, икон ее не заменит. Поэтому молитва наша ко Господу должна быть о ниспослании нам духовного сокровища, превышающего все то, от чего мы отказались, — живого источника любви, орошающего безводную пустыню нашего сердца, полноты радости, наполняющей пустоту, ощущаемую нами. Научи меня, Господи, понять, насколько Твое обещание превышает все то, что я оставил за собою в старой египетской стране. Преврати закон в благодать, преврати рабство в свободу, обрати мою жертву в источник наслаждения.

Когда "вместо плача", я получу "елей радости", вместо "унылого духа славную одежду", когда Он облечет меня в "ризы спасения и одеждою правды оденет меня" (Ис. 61, 3, 10), тогда дом мой уже не будет пуст — он станет храмом Духа Божия, и дух злобы будет изгнан из него навсегда.

Дух злобы, дух гордости, дух сатаны не может иметь ничего общего с кротким духом любви Христовой; огонь и вода никогда не могут слиться воедино, не могут соединиться свет и тьма — между ними нет ничего общего. И все, что есть в нас нечистого, злого, греховного, инстинктивно бежит от лица Божия. Мы приближаемся к Нему лишь в наши лучшие, светлые минуты, лишь с той стороны, которая чувствует влечение к Тому, Кому стремится подражать.

Как страшны эти слова: "Что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего"! Сатанинский дух отрицания и злобы сам изрек себе приговор этими словами. Да послужат они нам грозным предостережением, которое должно остановить нас на пороге греха. Переступим порог, и будет уже трудно вернуться назад, нас охватит отвращение от всего святого и чистого, мы с ужасом почувствуем, что ничего уже общего не можем иметь с тем светлым образом, который является нам в лице Христа.

Припадем к Нему, умоляя Его привлечь нас Своею силой, зажечь в нас пламя любви Своею божественною любовью, чтобы мы в глубоком сознании нашей греховности, нашего ничтожества во прахе у Его ног отказались навеки от того духа злобы, который в своем безумии дерзнул оттолкнуть от себя Спасителя мира.