Об Ангелах

Далее следует второй лик: в нем также три чина. Первый чин — Господства; второй чин — Силы; третий чин — Власти.

Наконец, третий лик, и в нем следующие три чина: первый чин — Начала; второй чин — Архангелы; третий чин — Ангелы.

Итак, вы видите, все ангелы разделяются на три лика и на девять чинов. Так и принято говорить: «девять чинов ангельских». Какой божественный порядок, какая дивная стройность! Не замечаете ли вы, возлюбленные, в устройстве ангельского мира явного отпечатка Божества Самого? Бог един, но троичен в лицах. Смотрите: и в ангельском мире сияет этот Трисолнечный Свет. И, приметьте, какая строгая последовательность, какое чудное троичеекое расположение, троическое единство: один лик и три чина; и опять: один лик и три чина; и опять: один лик и три чина. Что это, как не ясное отображение Св. Троицы, не глубокий след Триединого Бога? Один Бог — один лик; три Лица — три чина. И, затем, это повторение, это какое-то усиление, божественное умножение: лик один, лик один, лик один — один взят три раза; чинов: три, три, три — выходит: трижды три. Такое умножение, повторение, как бы подчеркивание не означают ли того, что сияние Трисолнечного Света изливается в ангельском мире особенно обильно, не только изливается, но и преизливается, что присносущная жизнь Источника Триединого течет в небесных силах никогда не прерывающимся, изобильным, преумноженным потоком.

Да, глубока, непостижима тайна Триипостасного Божества, — точию Дух Божий испытует и ведает эти глубины Божий; глубока, непостижима тайна и трехчисленность мира ангельского — и сами ангелы не вполне постигают ее. Воистину, «велий еси, Господи, и чудна дела Твоя, ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих!»

Остановимся теперь внимательнее на каждом чине ангельском в отдельности.

Из всех чинов небесных Серафимы — самые ближайшие к Богу; они — первые участники божественного блаженства, первые осиявают светом велелепной божественной славы. И, что всего более поражает, изумляет их в Боге, так это любовь Его бесконечная, вечная, безмерная, неисследимая. Они во всей силе, во всей, непонятной нам глубине, воспринимают, ощущают Бога именно как Любовь, через это приступая как бы к самым дверям, к самому Святому Святых того неприступного Света, в котором живет Бог (1 Тим. 6, 16), через это входя в наитеснейшее, преискреннейшее общение с Богом, ибо Сам Бог — Любовь: Бог любы есть (1 Ин.4,8).

Приходилось ли вам смотреть когда-либо на море? Смотришь, смотришь на его даль безграничную, на ширь его безбрежную, помышляешь о глубине его бездонной, и... мысль теряется, сердце замирает, все существо исполняется каким-то священным трепетом и ужасом; ниц пасть, закрыться хочется пред ясно чувствуемым, беспредельным величием Божиим, отображаемым безбрежностью моря. Вот вам некоторое, хотя самое слабое, подобие, едва заметная, тонкая тень того, что переживают Серафимы, непрестанно созерцая неизмеримое, неисследимое море любви Божественной.

Бог-Любовь огнь есть поядаяй , и Серафимы, постоянно приникая к этой огненной Божественной Любви, исполняются огнем Божества преимущественно перед всеми другими чинами. Серафимы— и самое слово означает: пламенный, огненный. Пламенногорящая Любовь Божественная, неисследимостью Своего милосердия, безмерностью Своего снисхождения ко всем тварям, а наипаче всего к роду человеческому, ради которого Любовь эта смирила себя даже до креста и смерти, приводит Серафимов всегда в неописуемый священный трепет, повергает их в ужас, заставляет содрогаться все существо их. Не могут сносить они великой этой Любви. Закрывают двумя крылами лица свои, двумя крылами ноги свои и двумя летают, в страхе и трепете, в благоговении глубочайшем поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще: «Свят, свят, свят, Господь Саваоф!»

Сами горя любовью к Богу, шестокрылатые Серафимы воспламеняют огнь этой любви и в сердцах других, огнем божественным предочищая душу, исполняя ее силы и крепости, вдохновляя на проповедь — глаголом жечь сердца людей. Так, когда ветхозаветный пророк Исайя, увидя Господа сидящим на престоле высоком и превознесенном, окруженном Серафимами, стал сокрушаться о своей нечистоте, восклицая: О, окаянный аз! Ибо я человек,с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа!.. Тогда, — рассказывает сам пророк. — прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: се, прикоснуся сие устом твоим, и отымет беззакония твоя и грехи твоя очистит (Ис. 6, 5-7).

О, Серафимы пламенные; огнем любви божественной очистите, зажгите и наши сердца, да, кроме Бога, никакой другой не пожелаем мы красоты; Бог да будет нашему сердцу единой утехой, единой усладой, единым благом, красотой, перед которой всякая земная красота блекнет!

Если для Серафимов Бог является, как пламенногорящая Любовь, то для Херувимов Бог — выну светящаяся Премудрость. Херувимы непрестанно углубляются в божественный разум, восхваляют, воспевают его в песнях своих, созерцают тайны божественные, с трепетом проникают в них. Вот почему, по свидетельству Слова Божия, в Ветхом завете Херувимы изображаются над Ковчегом Завета приникающими.

И сделай , — говорил Господь Моисею, — из золота двух Херувимов... Сделай их на обоих концах крышки (Ковчега). Сделай одного Херувима с одного края, а другого Херувима с другого края... И будут Херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими будут друг к другу, к крышке будут лица Херувимов (Исх. 25, 18-20).

Дивное изображение! Так и на небе: Херувимы с умилением, со страхом взирают на Премудрость Божественную, исследуют ее, поучаются в ней, и как бы покрывают крыльями своими ее тайны, хранят их, берегут, благоговеют пред ними. И это благоговение пред тайнами Божественной Премудрости столь велико у Херувимов, что всякая дерзновенная пытливость, всякое горделивое взирание на Разум Божий ими тут же отсекается огненным мечом.

Вспомните грехопадение Адамово: прародители, вопреки заповеди Божией, дерзновенно приступили к древу познания добра и зла, возгордились умом своим, захотели все знать, как Бог; вознамерились как бы сорвать покров, скрывающий тайны Божественной Премудрости. И, смотрите, сейчас же снисходит с неба один из стражей-хранителей этих тайн, один из служителей Божией Премудрости — Херувим, с пламенным обращающимся мечом, изгоняет прародителей из рая. Так велика ревность Херувимов, так строги они к тем, кои посягают дерзновенно проникнуть в неведомые тайны небесные! Бойтесь же испытывать умом то, чему надо верить!