Александр Белый - Тайная Доктрина дней Апокалипсиса. Книга 5. Теория системы гармонизации личности и здоровья

И вот эти материализовавшиеся глюоновые силы-облака могут начинать жить своей собственной, отдельной даже от кварков, жизнью: например, притягиваться друг к другу. И, если глюоновое облако начнет расширяться, силы притяжения между глюонами будут это расширение сдерживать. Именно из-за этого протон — довольно компактный объект и кварки поэтому от него далеко не отлетают — не могут. Это подтверждают эксперименты: по кваркам изо всех сил «лупят» — ну, к примеру, электронами, но улетать далеко от своих компаньонов у них не получается. Мало того, всунуть в протон лишние кварки тоже не удается. Технически наука это делать умеет — добавлять кварки к протону, но объединить много кварков — больше, чем положено — в один большой протон-протонище не получается.

Однако же физики зарегистрировали частицы, с большим весом, чем протоны, в состав которых входят те же три кварка. Как бы аналоги протона, но не протон. Так откуда берется их больший вес? Оказалось, что в этих аналогах протона кварки один относительно другого расположены по-другому и немного по-другому двигаются один относительно других. Получается что? Получается, что, если переставить кварки, то глюоновое облако может распухать и, соответственно, больше весить — вот откуда дополнительный вес у аналогов протона.

Вот такое это удивительное облако. Мало того, оно обладает еще одним не менее удивительным свойством. Если взять и оторвать (это делают на самом деле) кусочек этого облака, оно не убывает. Оно как бы самовосстанавливается, поскольку кварки без этого облака жить не могут. Кварки распространяют вокруг себя силы, силы опять-таки материализуются, и облако становится таким же, как прежде. Если же к облачку добавить лишних глюонов, они сталкиваются друг с другом, группируются и располагаются вокруг протона так, что все опять становится стабильным.

В результате экспериментов ученым удалось посчитать, что доля кварков в массе протона составляет около 2 %. Что это значит? Это значит, что если вы весите 50 кг, то в вас настоящей материи — в том смысле, какой мы вкладываем в понятие «материя» — всего на один килограмм. То есть, электроны и кварки весят 1 кг. А все остальное — вот это вот самое глюоновое облако, в нашем понимании — и не материя вовсе. И, когда вы становитесь на весы, 49 килограммов из каждых 50-ти, это вес глюоновых облаков.

Для того чтобы изучать свойства этих глюонов, которые могут быть и объектом, отдельным от кварков, делают следующее. Запускают протоны (то есть, кварки, окруженные глюоновыми облаками) друг навстречу другу, так, чтобы не кварки стукнулись одни о другие, а чтобы глюоновые облака друг друга слегка «задели». Вот они задевают друг друга — и по кусочку облачка от облака, сопровождающего кварки, отваливается и перескакивает с одной частицы на другую — то есть, прикрепляется, к примеру, к другому протону. Называется этот кусочек — «померон». Долго в пространстве он не «болтается», хотя есть мысли, что он может даже и пожить какой-то своей жизнью. Свойства померона пока не очень хорошо изучены, да и занимаются ими только лет примерно как десять. Но сам по себе факт потрясающий: силы притяжения кварков становятся отдельной частицей.

Отдохнем немного от частиц и поговорим о том, как проводятся эксперименты. Мы помним, что для экспериментов с частицами нам нужно что-то такое, где частицы могут оставлять следы, а мы их можем регистрировать. Говорить о всяких там пузырьковых камерах при малипусеньком размере частиц не приходится. Ничего видного невооруженным, даже высокообразованным, глазом не получится. Зато получится столкнуть частицы и зарегистрировать специальными датчиками то, что после такого столкновения получится. Удовольствие это непростое, недешевое, и участвовать в нем должны специалисты. Поэтому очень часто ученые разных стран свои усилия объединяют. Одно из таких научных сообществ — CERN. Расшифровывается это наименование просто — «Conseil Europеen pour la Recherche Nuclуaire» — «Европейская организация ядерных исследований». Сейчас французское слово «сonseil» заменили на более распространенное «organisation», но аббревиатуру оставили прежней.

Именно CERN в свое время построила LEP (Large Electron-Positron Collider) — электрон-позитронный коллайдер. «Коллайдер» — потому что ученым было лень переводить с английского слово «collider» от английского же «collide» — «сталкиваться». Коллайдер — это ускоритель заряженных частиц. Частицы разгоняются в виде потоков, направляются навстречу друг другу, сталкиваются, и что-то там такое с ними происходит. Это «что-то» регистрируется и изучается бригадами исследователей. Если вы думаете, что столкнуть протоны — то же самое, что столкнуть два мячика — это ваше большое заблуждение. Их столкновение контролировать не получается — уж как столкнутся, так и столкнутся. Выйти из этого может все, что угодно. Сталкиваются и кварки с кварками, и два кварка одного протона с одним кварком второго. Все, что угодно. Поэтому на таких установках сталкивают все подряд, регистрируют все подряд, а потом выбирают только то, что будут изучать. Например, столкновения такого-то типа, или такого-то типа.

LEP — коллайдер был размещен в кольцевом тоннеле длиной чуть больше 26,5 км на глубине от 50-ти до 175-ти метров (глубина залегания зависит от рельефа местности) на территориях Швейцарии и Франции. Строили LEP с целью производства определенных типов частиц. Для этого на LEPе в четырех специально рассчитанных и оборудованных точках происходило столкновение электронного и позитронного пучков. Вокруг этих четырех точек были построены гигантские детекторы, их задачей было зарегистрировать то, что получается в результате таких столкновений. На каждой из этих точек работали большие коллективы ученых из разных стран мира.

Отдохнули? Попробуем двинуться дальше. Образно вы уже представляете себе, как силы могут превращаться в материальный объект, обладающий массой. Значит, вы сможете, пусть и очень условно, представить себе и то, что же такое хиггсовское поле.

Итак, мы уже знаем, что у одних элементарных частиц есть масса, а у других — нет. В 1964 году англичанин Питер Хиггс предположил, что существует частица — переносчик массы — вот почему эта частица названа его именем — бозон Хиггса.

Облака в микромире мы уже научились себе представлять. Вот и представьте, что вся наша Вселенная заполнена таким вот облаком, которое мы назовем хиггсовским полем. Само по себе это поле не весит ничего. Но как только какая-то частица, не имеющая массы (а предположим, что все частицы изначально вообще массы не имеют), начинает двигаться в этом облачке Хиггса, она сразу же массу приобретет. При этом массы всех электронов в этой Галактике — одинаковы, массы протонов — тоже. Это значит, что каждый тип частиц по-своему взаимодействует с полем Хиггса.