Эдвин Коул - Мужчины. Достигая максимума

В их семье произошел еще один неизбежный кризис. Бетти гневно высказала своему мужу то, что она на самом деле думала о нем. После долгого, горячего выяснения отношений Билл, хлопнув дверью, вышел из дома и направился к машине.

Громко захлопнув дверцу, он опустил голову на руль и стиснул кулаки. В последние годы все шло к этому. Его уже тошнило от перепалок и ссор, от колкостей и гневных слов. Он знал, что это было неправильно. Ему нужна была помощь. Ударив кулаками по рулю, он начал громко кричать: "Бог, сделай что-нибудь! Это больше не может так продолжаться. Мне нужно изменение!"

Билл никогда не плакал, но сейчас слезы потекли по его щекам. Его всхлипывания превратились во вздохи беспомощности.

"Иисус, ты мои спаситель, помоги мне, – вздохнул он.

Прошли минуты. Успокоившись немного, он завел машину и поехал. Проезжая по улицам, по мере того, как Бог начал Свою работу в нем, он припомнил мои слова о том, что значит быть похожим на Христа. Он мысленно рассматривал каждую грань, как бы заново изучая незнакомый плод.

Вдруг он начал понимать, что черты сходства с Христом отсутствуют в их семье.

Он и Бетти, оба, как личности, обладали этими качествами. Люди даже хвалили их. Но эти качества не были воспроизведены в их семье. И тут что-то начало проясняться ему. Он и Бетти, оба были рождены свыше — но в таком же переживании нуждалась и их семья. В каждом из них, по отдельности, были черты сходства с Христом. Но в ихсемье этого не было.

Он осознал, что им нужно, чтобы Иисус Христос дал их семье те же свойства, о которых они молились, чтобы иметь их лично.

Их семья должна была родиться свыше. Он быстро повернул машину и поспешил домой. "Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он Бетти, мягко взяв ее за локоть и ведя ее наверх. — Ты помнишь, когда Иисус вошел в твою жизнь?" Конечно, она помнила. "Ты помнишь, что Иисус начал делать в твоей жизни, когда ты приняла Его своим Спасителем?" Она кивнула: "Это было замечательно".

В спальной комнате они присели на край кровати.

"Когда мы поженились, — сказал он, поглощенный этой мыслью, — у нас была свадебная церемония. Но на этом все кончилось. Мы никогда не служили и не посвящали себя Господу, как семья. Мы никогда на самом деле не молились дома, только в церкви. Мы никогда не делились Словом друг с другом. Наши дети никогда не видели нас говорящими с Богом, кроме как при молитве перед едой".

К этому моменту она уже тихонько плакала, тронутая нежностью в его голосе и истиной, которую она чувствовала в его словах.

"Знаешь, в чем нуждается наша семья? — нежно и мягко спросил Билл. — Нашей семье нужно родиться свыше".

И, как внезапно проевшийся горный источник, извергающий искрящуюся воду, они начали говорить друг с другом, делясь своими самыми сокровенными мыслями и чувствами.

Билл впервые за пятнадцать лет открыл ей себя, излагая свои мысли, изливая свое сердце, прося прощения за то, что он делал неправильно. Бетти делилась с ним своими стремлениями, желаниями, обидами. Вместе они преодолели стены, которые они возвели, чтобы защитить себя и стать неуязвимыми. Они простили и получили прощение.

Уже на рассвете они встали на колени рядом с кроватью, где они просидели всю ночь, проговорив так долго. Там они призвали Иисуса, чтобы Он изменил их семью.

Они вместе попросили Бога сделать новой их семью. Это было совершенно новым для них. Это стало просто новой жизнью. На следующий вечер Билл и Бетти шли по трибуне стадиона Энджелс в Анахеиме, в Калифорнии, направляясь к своим местам, чтобы посмотреть игру. Они были похожи на влюбленных, которые только что повстречались. Это был трепет первой любви.

Он остановился и повернулся к ней. "Знаешь, я думаю, что сегодня величайший день в моей жизни, — сказал он, смеясь. — Я чувствую себя великолепно. Я чувствую себя совершенно свободным".

Она поцеловала его, и они продолжили свой путь.

Надпись "Конец" появилась и исчезла. Это была совершенно новая семья. Счастливый конец стал благословенной жизнью.

Иисус сделал так, чтобы Билл достиг максимума.

Пытаясь скрыть зевоту, я слушал семейную пару, чье мнение друг о друге было весьма различным.

В моем офисе не было окон, и казалось, что воздуха не было тоже. Было душно и тяжко, и эти люди казались такими же.

Мне нравятся люди. Мне нравится помогать им. Но я утомился. Был один из тех дней, когда слишком много времени посвящается разговорам с людьми и советам. Я верю в советы. Я верю, что есть настоящее служение — советовать.

Но я также убежден, что главная причина, по которой так много христиан сегодня ищут совета, состоит в том, что существует так мало молитв. Когда люди проводят время в Слове Божьем, размышляют над ним, молятся над ним, исповедуют его, то Слово становится их советником.

Неожиданно женщина, сидящая напротив, своими словами заставила меня полностью очнуться.

"Все, что я хочу от него, так это то, чтобы он был мужчиной. Просто мужчиной".

Я выпрямился и посмотрел на нее, затем на него. Это было хорошее желание с ее стороны. Ее муж мало руководил домом. Из-за этого его сыновья потеряли всякое уважение к нему. Старший имел привычку бесстыдно насмехаться над отцом. Остальные дети хотя и были под контролем матери, но весь этот контроль выглядел довольно сомнительно. Они постоянно выводили ее из себя своими выходками.

Женщина сама работала, чтобы иметь достаток в доме, потому что ее муж не желал переходить на более оплачиваемую работу. А он с легкостью мог получить такую работу, если бы захотел. Так как она была той, кто и наказывал и утешал детей, а также одним из кормильцев в семье, она была утомлена такой жизнью.

Также не было никакого разнообразия в их жизни: ни в семейном плане, ни в отдыхе, ни в половых отношениях. Ей хотелось перцу. Он давал ей овсянку. Ей хотелось чего-нибудь романтического и стимулирующего. Он предлагал ей повторения и скуку.

И вот теперь она высказала суть дела. Она высказала свои желания.

"Все, что я хочу от него, так это то, чтобы он был мужчиной. Был просто мужчиной".

Я смотрел прямо на него. "Вы слышали ее?— спросил я. — Она хочет мужчину. Вы можете дать ей его? Она хочет вас".

Он смотрел на меня секунду, другую; прямо в глаза, затем отвел взгляд в сторону. Он долго-долго разглядывал потолок.

Тишина была осязаемой — растущая неловкость, перерастающая в напряженность.

Тишина была такой кричащей, что мы почти оглохли.

Но я помнил, что он первый должен был заговорить. Ответ зависел от него.

Никогда до этого его не принуждали принимать решение. Его жена за все эти годы научилась хорошо это делать вместо него. Она всегда замещала его в этом — и на людях, и в частной жизни, позволяя ему прятаться за ее решениями.