Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

Проблема временного периода у желаний заключается в постоянном разделении своей жизни, что приводит к искажению взгляда на жизнь. Тело любит удовольствия, оно любит спешить и не думать. К чему это приводит? Можно представить ситуацию, когда человек едет в метро от станции А до станции Б. Его путешествие в 10 минут он рассматривает как отдельную часть своей жизни, не связанную с потенциальной 70–80-летней продолжительностью жизни. Если он спешит на работу, если вокруг мысли и заботы – и бац!

– А ты ремень не забыл надеть? Штаны сейчас свалятся у всех на виду!

– А ты наверно ширинку не застегнул, какой позор!

– У-у-у, да ты домашние тапочки в спешке надел вместо туфлей!

И тут же человек краснеет, бледнеет, хватается за штаны, трогает ширинку и смотрит на обувь. Сердце бьется испуганно, будто на краю смерти. Что это было?

Такие ситуации в той или иной степени случаются с любым человеком, и причина тому – неполное умение жить в настоящем, в видении своей жизни целиком. Он привык жить желаниями, страстями, инстинктами, которые приучили его жить по 5–10 минут. Он ест 10 минут, потом едет в метро еще 10, его жизнь – набор коротких перемещений во времени, которые делятся по принципу удовольствия: нравится или нет. Восьмичасовой день превращается в 10 минут автономной работы, которые приравниваются к 10 минутам вкусного обеда. В такой ситуации, в которой человек попадет в метро, его жизнь – это 10 минут от станции к станции. Потенциальная возможность минуту своей короткой жизни провести под смех окружающих людей вызывает у него шок. «А если они еще будут смеяться до моей остановки…» – и вовсе смертельный приступ. В попытке жить отрывками человек привыкает к страху, поскольку 10 % от 10-минутной жизни провести в насмешке к себе – это серьезный провал и неудача.

Когда люди писали книги, они были умны, знали жизнь и то описание власти греха, страстей над человеком в современном понимании куда более явно и куда актуальней. Если бы человек ехал в метро и видел свою жизнь от начала до конца, понимал истинные ценности, то очень сложно расшатать его внутренний мир страхами и фантазиями. Именно фантазии, предубеждения приходят и щекочут нервы. Они часть тела, его друзья, поэтому и взаимодействие их тесное. Гордость, как и желания, будет резать время на куски: «Меня назвали по имени отчеству! А еще встали, а еще хлопали и кричали “браво”!» Такая нарезка времени позволяет гордости взять минуту своей славы и раздуть до невероятных размеров.

Стоит ли говорить, что когда человек живет в 10 минутах своей жизни, в нем каждый потенциальный насмешник, человек, способный дать уважение или, напротив, небрежный взгляд наделяется статусом Бога. В 10 минутах каждое маловажное событие, случайный человек обретает невероятный статус и наше внимание. Каждый встречный теперь в 10 минутах имеет большой удельный вес. В такой ситуации нет нужды в Боге, ему не нужна вера, высокие мотивы, поскольку он живет в коротких удовольствиях. Это безумие кажется и смешным, и грустным, ведь я сталкивался с тем, как может управлять желание пару минут, омрачающее мой разум на долгое время. Можно прожить день, неделю, а иногда жизнь, видя и ожидая свои долгожданные 10 минут счастья, что забирает рассудок и ясность.

Иногда кажется, что нет четкой взаимосвязи желания, удовольствий с той ясностью мира, которую вижу своими глазами. Кажется, если я разумен, буду разумен и после того, как съем пирожное, которого очень хотел. Такая неявная взаимосвязь заставляет обратить внимание на промежуточный инструмент тела – фантазию. И хотя фантазия как телевизор, который показывает передачи. Но когда человеком движут желания и страсти, то в его телевизоре будет идти одна передача за другой от тела. Тело просто заслоняет эфир постоянным ожиданием удовольствия, мечтами о предстоящем удовольствии. И даже если удовольствие далеко, то сама фантазия способна дать удовольствие даже без самого телесного исполнения. Так же и гордость, которая смещает с эфира желания в период рекламы и включает короткие вырезки о своей значимости и важности.

Казалось бы, разумный человек остается разумным. Однако он становится чуть более раздражительным, резко реагирующим на неуважение или неполучение привычных удовольствий. Его поведение будет строиться, исходя из его внутреннего мира, который как политинформация в Советском Союзе. Сложно остаться в здравом рассудке, когда постоянно идет одна и та же тема.

Такие процессы происходят в каждом человеке, но само знание и понимание источников происходящего является оградой, помогающей выстроить верную линию поведения, приманить необходимые инструменты для построения себя как личности.

В попытке разобраться, чего же хочет душа, спешка выполняет роль транквилизатора. Бездумное действие – противоположность желаний души. Спешка просто не дает человеку дойти до проблемы, вопроса, который волнует душу. Все замораживается на начальной стадии и может продолжаться так всю жизнь. Если спешка – противоположность желаниям души, то осознанный покой является ее целью. Душа желает усилий, но ее усилия выполняются согласно духовной структуре, т. е. не при помощи мышц. Иногда даже молитву человек выполняет с каким-то мышечным усилием, с постоянным топтанием, оглядкой, почесыванием головы. Он может куда-то поехать, пойти пешком в гору, чтобы пробудиться душевно, но его духовное усилие не духовное, а телесное. Любое духовное усилие оценивается по минимальному мышечному напряжению, которое прямо пропорционально духовному возвышению его духовного взгляда. Духовное усилие – это способность, не прикладывая физических действий, расширить, поднять свой духовной взор на новый духовный уровень.

Духовные усилия непривычны в современном обществе, они не всегда правильно понимаются, интерпретируются. Я слышал много насмешек, подтруниваний над иудеями с их непонятным и, казалось бы, абсурдным желанием исполнять Шабат. В этот день еврею нельзя выполнять никакую работу, самое сложное – посвятить этот день служению Богу.

– Да, я верю в Бога, но для этого нужно делать добро, помогать людям.

При таком взгляде ненажимание кнопки лифта, незажигание спички в Шабат кажется явным абсурдом. Причина, по которой это кажется абсурдным, находится в точке видения себя, своих привычек как истинно верных и правильных. В своих наблюдениях я не заставал этих людей, проводящих седьмой день недели в спасении и постоянной помощи людям. Даже если мои наблюдения не верны, то на своем опыте могу сказать, что для выполнения добрых дел, помощи ближним не нужно выделять отдельный день. Если я шесть дней занимался сугубо своими интересами, то шансы, что в седьмой пойду и буду спасать людей с утра до ночи, весьма малы. День покоя, который существует в любой конфессии, является не обязанностью, а духовной необходимостью. Когда я живу в рамках своих инстинктов, когда удовольствия платят мне быстрый кэш за каждое удовольствие, то во мне нет духовной необходимости в насыщении души, поэтому человек желает войти в самообман. Инстинкты, желания – это быстрые углеводы, быстрый платеж наличными за свое действие, ты сделал – и сразу получил. Когда же человек живет в понуждении себя, под контролем над собой, своими действиями, не продиктованными выгодой сейчас или в будущем, то в душе образуется задолженность, которую необходимо покрыть.