Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

Понимание, что я не есть тело, приходит к человеку тогда, когда он живет путем смирения, принятие настоящего такого, какое оно есть. Когда я не принимаю настоящее, когда сопротивляюсь, тогда моя душа отражает настроения тела: бьют – плачу, не вкусно – страдаю, но ем. Его духовное становится зеркалом тела, тогда как должно быть с точностью да наоборот. Когда наблюдаешь за духовными людьми, замечаешь, они могут страдать телесно, иметь препятствия, но они всегда с легкостью улыбаются. Им больно, в душе чувствуют телесные невзгоды, сопротивление, но они словно отделены от них. Они легче могут отделить их от своей души, могут излучать благополучие, радость, даже когда это не так легко. Когда человек отождествлен с Эго, тогда он не способен отразить радость, когда ему болит, когда бьют. У души нет полета, чтобы отделиться и выразить что-либо иное, кроме эмоций, боли своего тела.

Приходит разделение души и отождествление ее с телом посредством инструмента – смирения – того золотого инструмента, который позволяет душе человека находить общий язык с настоящим, дружить с ним. Смирение позволяет телесные препятствия, невзгоды переворачивать во благо, делать их тем трамплином, от которого душа человека отталкивается и поднимается вверх.

Борьба с гордостью, Эго кажется чем-то всеобъемлющим, а смирения – столь сложным и непросто достижимым, что о нем если и писать, то как об ориентире, как о самой высокой духовной точке. Встречая людей скромных, понимаешь, что не всегда их скромность близка к той скромности, о которой идет речь. Для этого сложно найти реальный ориентир, духовный пример, поскольку в этом пути нет предела, конечного идеала. Суть смиренности это принижение своего «Я», уменьшение видения себя как центра мира. Это дает возможность увидеть мир, каков он есть. Ведь даже при очень большом желании, имея, казалось бы, все основания требовать от мира что-либо, мир не выполнит наши запросы. Мир не имеет ни в чем нужды, и это заставляет человека сместить свое мнение о себе, поставить себя немного ниже того, что есть истина. Все это у меня может и не получится разобрать, ведь эта скромность, все представления о том, кто такой человек смиренный, очень искажены. В нашем обществе люди смиренные часто представляются людьми с поникшей головой, которых все пинают, не уважают. Эти люди часто видятся теми, кто сами себя пинали столь сильно и часто, что превратились в какое-то бледное пятно, они, казалось бы, не уважаемы ни собой, ни окружающими людьми. За благими желаниями, красивыми словами стоят порой не слишком верные мысли, действия, которые приводят к неправильной трактовке скромного, смиренного человека. Человек может проявлять свое несогласие с настоящим посредством различных действий – одни пинают других, кричат-ворчат, тогда как другие винят во всем себя. Но такое поведение не есть смиренность, скромность. Смирение – это духовная линейность в своем пути, настроение, непоколебимость, способность отделить телесные невзгоды от своего «Я», своей души. Если человек пинает себя, это вовсе не значит, что он дружит с настоящим, он, напротив, гордец, пытающийся вместить в себя обязанности Бога, пиная и наказывая себя. Человек смиренный готов принять, но при этом не сместить свой духовный ориентир, свое эмоциональное состояние. Он высок, его не настигнет зло и неправда.

Эго человека способно просить у Бога прощения, молиться, но спустя короткий отрезок времени оно умело делает замечания близким, злится, осуждает. Эго способно изображать преданность Богу, послушание, если это дает ему пользу, если в этом есть выгода. Когда же наступает понимание, что выгода не приходит, что уговоры, просьбы не помогают, тогда наступает ропот, отчаяние, борьба с настоящим. Пока в теле есть силы, пока они крепки и доминантны, Эго будет изображать бедную вдову, которая ущемлена и ищет утешения. На самом же деле ее можно отправить на галеры, в шахты, на тяжелые работы, поскольку за ее спиной огромные силы, резервы. Вот только использует она их на осуждение, гнев, на свое очень взвешенное, мудрое мнение. Ей важно оставить эти силы, важно помириться с Богом, но не для того, чтобы пойти по Его пути, а для того, чтобы остаться в стороне от препятствий, чтобы выбрать мягкий, комфортный угол для себя. Всякий гнев, направленный на себя или окружающих, всякое осуждение, в сердце или наяву, является признаком наличия силы, способности Эго противостоять настоящему. Когда в человеке сломлено Эго, когда в нем нет никакой силы, тогда приходит понимание своего бессилия против настоящего, против воли Бога. Тогда не важно ничего. В любом человеке присутствует единая истина для всех – желание и стремление к Творцу. Пока Эго сильно, оно изображает духовность, прикидывается скромным и смиренным, но не для того, чтобы исполнять, а для того, чтобы избежать предначертанной ему участи – уйти из сути человека. Предназначение человека – совершенство и дружба с настоящим, а не борьба.

Всякий, кто говорит о смиренности, прикидывается скромным, будет обличен своими поступками, своими резкими высказываниями, негодованием. Душа человека мягка, мудрость Бога, как теплое масло. Оно не ведет войны, оно приятно для души человека. Иногда не нужно слов, чтобы понять уровень человека. С ним приятно быть рядом, с ним приятно находиться. В это время другой говорит о скромности каждый день, но слова его несут свое мнение, свою истину, они далеки от души.

Смирение – это попытка понять и принять желание, волю Создателя. Как-то мне довелось слышать положительный отзыв от человека, который впервые доверительно побеседовал с католическим священником. В общем восторге он рассказывал, как священник проницательно слушал его, как чувствовал и видел переживания, волнующие его.

Для него, далекого от духовности, общение со священником, проницательно слушающим, улавливающим его переживания, казались чем-то фантастическим, не испытанным ранее. Человек духовный – это человек, который по роду своей деятельности привыкает смещать свой взор, внимание на что-то другое, внешнее, что-то кроме самого себя.

Порой, разговаривая с кем-то, замечаешь, что беседа хотя и идет на одну и ту же тему, но оппонент говорит в какой-то параллели. Это лишь внешне выглядит, как диалог, но слушание другого человека является лишь побочным действием возможности высказаться самому. Человек может даже задавать вопросы, но он не ждет ответа, а возможности сказать сам. Ему просто хочется начать разговор, чтобы потом сказать, что думает. Человек привыкает к такой реальности, ему это становится привычным. В момент высказывания оппонента человек не склонен слушать. Он перебирает свои мысли, чтобы высказаться самому. В конце все останутся довольны, все высказались, но истинная ли это беседа, разговор, если каждый остается при своем?