Томас Клири - Пять домов Дзэн

И тогда Гуй-шань передал кувшин Ян-шаню.

Гуй-шань спросил Ян-шаня: «Как ты понимаешь происхождение, пребывание, изменение и исчезновение?»

Ян-шань сказал: «Когда появляется мысль, я не вижу ни происхождения, ни пребывания, ни изменения, ни исчезновения».

«Как ты сможешь освободиться от явлений?» — возразил Гуй-шань.

«О чём это вы спросили?» — подхватил Ян-шань.

«Происхождение, пребывание, изменение, исчезновение», — сказал Гуй-шань.

Ян-шань заключил: «Тогда что же наставник называет «освобождением от явлений»?»

Гуй-шань спросил Ян-шаня: «Как ты понимаешь чистое сознание?»

Ян-шань ответил: «Горы, реки, долины; солнце, луна и звёзды».

Гуй-шань сказал: «Ты всего лишь перечислил феномены».

«О чём же вы спрашивали?» — подхватил Ян-шань.

«О незамутненном, чистом сознании», — сказал Гуй-шань.

«Разве «феномен» подходящее название для него?» — спросил Ян-шань.

«Ты прав», — ответил Гуй-шань.

Ян-шань спросил Гуй-шаня: «Если в один миг на нас обрушиваются сотни и тысячи объектов, что тогда?»

Гуй-шань ответил: «Зелёное — не жёлтое, длинное — не короткое. Всё находится на своём месте. Мне нет до этого никакого дела».

Ученик спросил Гуй-шаня: «Что такое Путь?» Гуй-шань ответил: «He-сознание есть Путь». «Я не понимаю», — пожаловался ученик. Гуй-шань сказал: «Ты должен понять то, что не понимаешь».

Ученик спросил: «Что есть то, что не понимает?» Гуй-шань воскликнул: «Это ты сам, и ничто другое! — А потом продолжил: — Пусть нынешние люди просто поймут непосредственно то, что не понимает. Это твоё сознание, это твой Будда. Если получишь какое-нибудь внешнее знание или понимание и решишь, что это и есть Путь дзэн, ты неизлечимо болен до скончания времён. Это называется «затаскиванием отбросов внутрь, невытаскиванием отбросов наружу»; это оскверняет твоё сознание. Вот почему я говорю, что это не есть Путь».

Ян-шань спросил Гуй-шаня: «Что такое обиталище истинного Будды?»

Гуй-шань сказал: «Использовать возвышенность мышления без мысли, возвращаться мыслями к бесконечному яркому свету понимания. Когда мысль закончится, вернись к истоку, где сущность и форма вечны, а преходящее и непреходящее недвойственны. Истинный Будда — это пребывание в таковости».

Во время беседы Ян-шань сказал: «Вы должны не запоминать мои слова, а всматриваться в глубь самих себя. С безначальных времён вы отворачивались от света и погружались во тьму, поэтому корни заблуждений ваших необычайно глубоки, и сразу выкорчевать их невозможно. Вот почему для исправления вашего огрубелого сознания мы прибегаем к упражнениям и надлежащим техникам. Это подобно тому, как если дать ребёнку листья жёлтого цвета, сказав, что они золотые, — только бы он перестал плакать. Но ведь листья на самом деле не золотые, не правда ли?»

Во время беседы Ян-шань сказал: «Если есть позыв, есть и дело; нет позыва, нет и дела. Если бы я говорил об истоках дзэнского учения, я не нашёл бы и одного-единственного помощника, не говоря уже об общине в пятьсот-семьсот человек. Если я говорю об одной вещи или о другой, все они будут наперегонки стараться понять её смысл. Это подобно тому, как если обманывать детей пустым кулаком — ведь в действительности в нём ничего нет.

Сейчас я ясно говорю здесь перед вами о том, что принадлежит только совершенномудрым, но не фиксируйте своё сознание на этом. Просто обратитесь к безбрежному океану собственной сущности и поступайте в соответствии с реальностью. Вам не нужны духовные силы, ибо они есть лишь ветки древа мудрости; сейчас же вам необходимо постичь своё сознание и проникнуть к его истоку.

Смело хватайтесь за корень, не беспокойтесь о ветвях — когда-нибудь вы естественным образом обретёте и их. Не ухватив корней, вы не приобретёте и ветвей, даже если будете учиться, опираясь на ум и чувственные ощущения. Разве вы не помните, что говорил наставник Гуй-шань: «Когда различение обыденно преходящего и священного закончилось, существование проявляет своё обычное состояние во всей подлинности, где принцип и феномены нераздельны; это природа Будды в состоянии подлинной таковости».

Круг есть олицетворение нирваны как прибежища. Его также называют знаком сущностной природы Будды. С этим связаны все люди, и простой народ, и совершенномудрые: хотя знак один и тот же, заблуждение и понимание неодинаковы, вот почему есть обычные смертные и есть совершенномудрые. Другими словами, тех, кто проникает в смысл символа, зовут совершенномудрыми; тех же, кто не в состоянии постичь его, зовут простыми людьми.

Поэтому, когда Нагарджуна проповедовал в южной Индии, чтобы разъяснить собравшимся учение, он изменил свой облик так, что тело его стало походить на луну, парящую над стулом; слышен был только его голос, проповедовавший учение, а его телесная оболочка была невидима.

Стоявший в толпе вельможа по имени Арьядева спросил людей: «Узнаёте ли вы этот знак?»

«Нет, — ответили ему. — Чтобы понять его, нужно быть несравненным мудрецом, разве не так?»

Но сознание Арьядевы уже успокоилось, и он видел знак, в молчании постигая сущность. Поэтому он сказал людям: «Этот благоприятный знак — учитель, показывающий природу Будды; это не собственное тело учителя. Образ бесформенного сосредоточения подобен полной луне; он олицетворяет природу Будды».

Не успел вельможа закончить, как тело учителя вновь показалось на стуле, и он произнёс стихи:

Если кто-то прибегает к образу лунного диска, чтобы озадачить вопросом, в качестве ответа внутри круга пишется иероглиф «буйвол».

Круг с буйволом внутри символизирует буйвола, поедающего траву терпения. Он также называется «символом обретения пробуждения через видение сущности».

Каково обоснование? В сутрах сказано: «В покрытых вечными снегами горах растёт трава, называемая Терпением: корова, съевшая её, даёт топленое масло». Также сказано: «Если люди слушают истолкование великой нирваны, они видят природу Будды». Поэтому трава олицетворяет высшее учение, буйвол олицетворяет потенциальную способность к внезапному пробуждению, а топленое масло олицетворяет природу Будды. Таким образом, если буйволица поедает траву, она даёт топленое масло; если люди понимают учение, они обретают подлинное пробуждение. Вот почему символ буйвола, поедающего траву терпения, также называется «символом проникновения в сущность и обретения пробуждения».