Етаку Банкэй - Нерожденный. Жизнь и учение мастера дзэн Банкэя

— Величайшая истина неба, — ответил учитель. Ни один из этих ответов не удовлетворил Банкэя.

Ему хотелось знать, что же на самом деле значит сиятельная добродетель в сфере его повседневного личного опыта. Этот вопрос отмечает возникновение духовного сомнения в его сознании, которое, вероятно, и так уже было обращено в этом направлении в связи с недавней потерей отца. Шестьдесят лет спустя сам Банкэй упомянул об этом моменте как о начале своих поисков сознания будды. Как бы то ни было, для него этот вопрос о сиятельной добродетели вскоре превратился во всепоглощающую страсть. Сжигаемый неугасимыми сомнениями, Банкэй без долгих отлагательств отправился в самое важное путешествие своей жизни, путешествие, которое займет у него четырнадцать лет жизни и определит своим исходом его будущее.

Вначале молодой человек не упускал ни одной возможности обратиться к другим за помощью. Однажды Банкэй задал свой вопрос группе ученых конфуцианцев, но они растерялись и, будучи не в состоянии найти ответ, посоветовали ему обратиться за помощью к дзэнским наставникам, сказав, что «они знают, как разрешать такие запутанные проблемы». Но так как в то время в округе не было дзэнских храмов, он не мог последовать их совету и был вынужден расспрашивать других конфуцианцев и тех буддийских монахов, которые встречались ему в близлежащих храмах. Кроме этого, он посещал все проповеди и религиозные собрания, на которых ему разрешалось присутствовать, а затем бежал домой и рассказывал своей матери о том, что там говорилось. [3] На склоне своих лет мать Банкэя стала буддийской монахиней, приняв монашеское имя Мёсэцу. Она жила в небольшом храме Гитоку-ан в Абоси, и Банкэй всегда находил время на то, чтобы навестить ее там. Она дожила до девяноста лет и умерла на руках своего сына в 1680 году. В «Гёго-ки» содержится следующая запись, позволяющая понять приверженность Банкэя к принципам сыновней почтительности: «Как-то в одной из своих проповедей Банкэй сказал, что чувство сыновней почтительности, которое, как он подчеркнул, он испытывал еще в юном возрасте, явилось причиной его вступления на духовную стезю и достигнутого им впоследствии просветления. Истинная сыновняя почтительность, сказал Банкэй, не должна ограничиваться только заботой о благополучии родителей… Человек, испытывающий истинную сыновнюю почтительность, должен постичь путь освобождения, дабы затем помочь в этом и своим родителям». Акао, с. 375.

Однако все эти метания не принесли ни малейшего намека на понимание. Банкэй не мог найти никого, кто направил бы его в верном направлении. Именно тогда он потерял интерес ко всем школьным занятиям, что настолько раздосадовало его старшего брата, и так уже много натерпевшегося, что в конце концов Банкэй был «изгнан из дома».

Отныне Банкэй, будучи всего лишь одиннадцати лет от роду, мог рассчитывать только на свои собственные силы. На его счастье, один близкий друг семьи пожалел его и предложил ему пожить в маленькой хижине на холме за его домом. Банкэй, если в этом отношении можно верить биографическим записям, был не очень-то обеспокоен таким поворотом событий. Наоборот, он даже приветствовал это как возможность полностью посвятить себя решению своей проблемы в удалении от всего, что могло бы его отвлечь. Приняв предложение своего соседа, он затворился в этой хижине, самым серьезным образом намереваясь посвятить себя поискам светлой добродетели. В том, что касается нескольких следующих лет, записи относительно немногословны. Вполне вероятно, что он провел некоторое время в расположенном неподалеку храме школы Дзёдо Синею. Наверняка именно там он познакомился с характерной для этой школы практикой Нэмбуцу — возглашения имени Будды Амиды. [4] Нэмбуцу (яп.) — практика многократного повторения сакральной формулы «Наму Амида Буцу», обращенной к Будде Западного Рая — Амиде. В амидаистских школах японского буддизма считается, что искреннее обращение к нему с просьбой о помощи непременно позволит обрести после кончины спасение в Западном Рае — «Чистой Земле» (яп. Дзёдо ; кит. Цзинту ), Амида — Будда (соответствует Амитабхе), владыка обетованной «Чистой Земли». Амитабха (санскр. amitabha , «неизмеримый свет») — один из будд в буддийской мифологии Махаяны. До достижения состояния будды Амитабха был бодхисаттвой по имени Дхармакара. Много кальп назад он принял решение создать особое поле будды (санскр. буддха кшетра ), где могли бы возрождаться все страдающие существа, уверовавшие в Амитабху. После достижения состояния будды Амитабха создал это поле — рай Сукхавати («Страна Счастья») и стал им управлять. Культ Амитабхи возник в Индии в начале нашей эры, получил доктринальное оформление в Китае, но особо широкое распространение получил в Японии, где Амитабха известен как Амида. Упоминание о длительных периодах времени, посвященных непрерывному повторению Нэмбуцу — «дни напролет в Нэмбуцу-самадхи», — принадлежит, несомненно, к этому отрезку его жизни. Когда ему было пятнадцать лет, Банкэй жил при храме буддийской тантрической школы Сингон, где он ознакомился с учением и практиками эзотерического буддизма. Настоятель храма, впечатленный его устремленностью, попытался убедить его стать монахом и остаться в этом храме его учеником, но Банкэй отверг это предложение. «Ни Дзёдо, ни Сингон не были ему по нраву».

В следующем году, когда ему уже исполнилось шестнадцать, Банкэй прошагал двадцать миль, отделявшие Хамада от города Ако, ради того, чтобы посетить Дзуйодзи, храм школы дзэн, возведенный за двадцать два года до этого для настоятеля Умпо Дзэндзё. [5]Умпо принадлежал к основной линии школы Риндзай, восходящей к Дайо и Дайто, великим мастерам дзэн периода Камакура. [6]Ко времени прихода к нему Банкэя (1638) семидесятилетний Умпо был широко известен как строгий наставник, добивающийся от своих монахов полной концентрации. Упоминание об Умпо, содержащееся в «Записях о жизни и учении Банкэя», сообщает нам, что «очень немногие отваживались войти в его покои, да и те, как правило, почти сразу же выбегали оттуда».

Банкэй рассказал Умпо о тех трудностях, с которыми он столкнулся, пытаясь овладеть пониманием светлой добродетели. Умпо ответил, что, если он хочет узнать, что это такое, ему придется практиковать дзадзэн. [7]В Умпо, учении и практике дзэн, которые он собой олицетворял, было нечто, что вызвало у Банкэя такой отклик, что он тут же, не сходя с места, попросил Умпо принять его в число буддийских монахов. Умпо с радостью выполнил эту просьбу, исходящую от столь устремленного юноши, — он обрил Банкэю голову и дал ему его монашеское имя Ётаку, что значит «Долгое Совершенствование [Драгоценного Камня Сознания]». [8]Имя, под которым он больше известен — Банкэй, — он принял уже после тридцати, будучи наставником в дзэндо [9]храма Мёсиндзи в Киото. Несмотря на то что мы не обладаем подробными сведениями о том, как Умпо учил Банкэя, мы можем предположить, что за те три года, в течение которых он находился под руководством Умпо, Банкэй прошел весьма обширную программу подготовки. Дзадзэн был, конечно же, основным элементом практики. Вполне возможно, что Банкэй поработал немного и с коанами, хотя этому у нас нет четких доказательств и есть упоминание о том, что Умпо, по-видимому, не уделял использованию коанов такого внимания, как его современники. [10]