Пьер Шоню - Во что я верую

Гораздо более сложным делом оказалось согласование хронологий. Евсевий Кесарийский объединил библейское время с временем языческой греко-латинской античности.

Летописцы поздней империи [LIX] ibid., p. 154. по-прежнему применяли присущий латинской историографии отсчет времени «ab Urba condita»: от основания Рима. Еще Орозий в начале V века хранил верность этой римской эре. Но вскоре, с уходом империи с исторической арены, этот обычай вышел из употребления, и Запад оказался во власти несовершенных систем датирования, вследствие чего получили распространение всевозможные зыбкие попытки согласования хронологий. В этой области друг с другом соревновались папы, императоры, епископы и варварские государи, что порождало величайшую путаницу. Установившаяся в начале IV века полиархия [143] Наличие нескольких императоров, одновременно претендовавших на один и тот же трон. затрудняет поиски дат царствований императоров, которые сами исходили в своих расчетах из хронологии консулов Римской республики. В нашем 313 году было положено начало использованию коротких, 15-летних индикционных циклов. К сожалению, этим обычаем определялось только местоположение события в цикле, сам же он никак не уточнялся, — и, несомненно, нет ничего опаснее таких паллиативов; «система индиктов давала современникам возможность ориентироваться в событиях недавнего прошлого» [LX] ibid., p. 155. : речь неизменно шла о современной истории, истории памяти о ближайших событиях, о достойном доверия, легко воскрешаемом воспоминании; но зато «чем больше времени протекало» после описываемых событий, тем больше путаницы накапливалось в воспоминаниях и тем затруднительнее становилась его индикционная датировка.

Настала пора разброда и шатания. Добрейший Григорий Турский занимается подсчетами: «от Страстей Господних до кончины святого Мартина — 412 лет; от кончины св. Мартина до кончины короля Хлодвига — 112 лет; от кончины короля Хлодвига до кончины Теодеберта — 37 лет; от кончины Теодеберта до кончины Сигисберга — 29 лет».

Лишь постепенно, примерно в VI веке, в акты начала проникать христианская эра. В самом деле, «в ту пору, когда главной заботой клириков было вычисление даты Пасхи и построение пасхальной таблицы, Дионисий Малый, не желая связывать свои циклы с памятью нечестивца и гонителя, отказался отсчитывать годы от Диоклетиана, как делали тогда составители многих церковных календарей, и принял решение принять за точку отсчета явление Богочеловека. К концу VII века под воздействием епископа Йоркского Уилфрида Англия приняла к употреблению таблицы Дионисия Малого. В результате, начиная с 675 года, при датировке некоторых хартий были использованы не только индикты, но и год явления Богочеловека».

Уже в 731 году в своей «Церковной истории народа англов» Беда Достопочтенный принял к употреблению введенное Дионисием летоисчисление от явления Богочеловека. Этот шаг сыграл решающую роль. «В 742 году год явления Богочеловека впервые фигурировал в официальном документе и на материковой части Европы. Летоисчисление от Р.Х. часто использовалось в XI веке, в пору расцвета королевского единства» [LXI] ibid., p. 164. . Оставалось правильно установить дату рождения Христа. «Предполагалось, что в хорошей исторической библиотеке есть в наличии списки пап, императоров, королей ее королевства», епископов данной епархии и соседних с ней, аббатов аббатств, расположенных в данной области. Труд переписчиков не обходился без ошибок. «Так, например, составляя список королей Меровингов, историки запутывались в королях-тёзках и в тех, кто царствовал одновременно друг с другом». Добавьте сюда продиктованное политикой желание придать законный вид новым династиям, приписав им правопреемственность, которой не было и в помине.

К счастью, клирики были начеку. «Liber Pontificalis» и [143a] «Книга пап» (лат.). , точный список пап по годам, месяцам и дням, постепенно становится ориентиром и образцом. Господствует стремление к точной хронологии. Призывая около 1152 года Жерве, настоятеля Сен-Женери, написать краткий очерк истории Анжу, Робер де Ториньи просил его вначале указывать «имена, родословные, чередование» графов и «сколько лет правил каждый из них». Повсеместное использование христианского летоисчисления стало шагом вперед. Оставалось окончательно согласовать между собой сотни независимых серий. Среди усилий, заслуживающих наибольшего уважения, надо упомянуть труд, созданный между 1226 и 1227 годами одним каноником св. Мартина Турского: «Большую летопись Тура», «Chronicon Turonense Magnum», сопоставляющую список турских епископов со списком пап из «Liber Pontificalis». Конечно, Турская летопись решает не все проблемы, длительность какого-то понтификата не всегда указана точно; вы без труда можете представить себе колебания и остающиеся неточности. Ранульф Хигден жалуется, что в документах отсутствуют даты промежутков между царствованиями. Различия между королями-тёзками устанавливаются при помощи прозвищ: Karolus Maitellus, Karolus Magnus, Karolus Calvus, Karolus Simplexи [143b]— a потом и нумерации (не ранее xi столетия).

В начале XIV века ошибки и колебания заметно сократились. Критика делает успехи. Яков Ворагинский [144], написавший в конце Χiii века «Золотую легенду», выражается по поводу мученичества одиннадцати тысяч дев в современно-критическом духе: «Согласно традиции, мученичество это произошло в году Господнем 238-ом. Но рассмотрение дат (ratio temporum) противоречит такому утверждению. Ведь в 238 году ни на Сицилии, ни в Константинополе не было королей, тогда как среди страстотерпцев в Кёльне называют королеву Сицилии и дочь короля Константинопольского. Мученичество 11 000 дев более вероятным образом могло произойти в пору нашествий гуннов и готов — например, в царствование императора Маркиана. правившего, как мы читаем в летописи, в 452 году» [LXII].

При помощи этого крохотного экскурса в темные века я хотел напомнить о кропотливом, по большей части преданном забвению труде этих смиренных служителей церкви, неустанно связывавших порванные нити, воссоздавая основу и уток нашей памяти. Гуманисты XV и XVI веков, выдающиеся эрудиты XVII и XVIII столетий, виднейшие фигуры исторической науки в пору ее расцвета в XIX веке, критически настроенная позитивистская историография, представленная своими течениями, действовавшими как в прошлом веке, так и в нынешнем, мы — приверженцы количественного метода в истории, работающие в конце XX столетия, люди, которым пользоваться компьютером сподручнее, чем «Liber Pontificalis», — все мы сидим на плечах у этих тружеников, календарных дел мастеров, героев этой так называемой «великой ночи Средневековья». Мы наверняка сбились бы с пути, если бы его не освещал бросаемый ими бледный отсвет.