Александр Кукушкин - Alma Matrix или Служение игумена Траяна

– Неплохие вопросы, – ответил отец Сергий. – Как всегда большой разброс по времени и государствам. Но вы не думайте, дальше сложнее не будет, история всегда у нас на серьезном уровне спрашивается.

– Батюшка, а не скажете, что за экзамен такой по психологии? Никто не знал даже, что он будет.

– Это все проделки Траяна, – хохотнул отец Сергий.

– Проректора по воспитательной работе? – переспросил Виктор. – Я еще не успел приехать в семинарию, уже наслушался про него в епархии до дрожи в коленках, столько мне про него рассказали.

– Да-да, его рук дело, он ввел, и он уговорил этот экзамен нигде не афишировать. Принимать психологию будет игумен Игнатий, его старый знакомый, который большую часть времени проводит в Академии наук, а готовиться не имеет смысла, поскольку Игнатий каждый год спрашивает разное. Но вы не переживайте особо-то, это не главный экзамен, главные – история, сочинения и богословие.

– А зачем отцу Траяну экзамен по психологии?

– Ох, ну кто же это знает? Он же у нас гений, чего ему в голову взбредет, никогда наперед не скажешь… Монстр.

Они проговорили еще почти час, отец Сергий оказался на удивление болтлив и с удовольствием пересказывал различные семинарские байки, начиная от приведения в Семинарском корпусе и заканчивая будто бы существующей привычкой игумена Траяна ставить свечки на панихидный столик за каждого отчисленного студента. Кроме того, отец Сергий пояснил абитуриенту, что в семинарии слово «брат» является ругательством, а Церковно-археологический кабинет нужен только для того, чтобы в него посылать. «Иди ты, брат, в ЦАК!» – зычно крикнул отец Сергий. Виктор смеялся от души и пытался не отставать, делясь различными историями из своей студенческой жизни. На прощание отец Сергий сказал, что гуляет в саду или после обеда, или после ужина и пригласил присоединяться.

К отцу Игнатию Виктору нужно было идти первым, экзамен начинался в девять. Сбегав после завтрака к мощам преподобного Сергия в Троицкий собор, у игнатиевской двери в конце коридора на втором этаже Академии он был уже за двадцать минут до начала. В коридоре сновали абитуриенты, изредка появлялся человек в кителе или подряснике, абитуриенты как по команде замирали, а семинарист, не видя их, быстро проходил мимо. Все нервничали. Игнатия не было, и потому Виктор начинал волноваться еще больше. Желающих сдать экзамен прибывало. Без пяти девять в коридоре показалась старенькая уборщица с ведром воды и тряпками, и уверенно направилась к кабинету Игнатия. Её пропустили. Подойдя к двери, она постучалась и неожиданно громко высоким голосом крикнула:

– Батюшка! Благословите убраться!

– Убирайтесь! – послышалось из кабинета в ответ.

Старушка открыла дверь, и Виктор увидел Игнатия, который, оказывается, все это время сидел у себя в кабинете. Игнатий поманил его пальцем, Виктор неуверенно сделал пару шагов.

– Ну же, отец, экзамен сдавать будем или как? – Игнатий, казалось,был разочарован нерешительностью абитуриента.

– Так ведь… уборщица, батюшка? – неуверенно спросил Виктор.

– То есть – не будем, да?

– Будем.

Виктор зашел и сел на предложенный стул. Игнатий примостился напротив за компьютером и стал с огромной скоростью барабанить по клавиатуре, изредка бросая быстрый взгляд на испуганного абитуриента. Бабушка мыла пол.

– Как вам наши Чертоги? – задавая вопрос, Игнатий на Виктора не смотрел.

– Общежитие? Нормально.

– Не лгите.

– Не лгу.

– Вам кажется нормальным, когда в комнате одновременно живут пятнадцать или двадцать человек?

– А что же делать, раз места больше нет.

– Ну почему же. Место есть, нет материала для моей докторской диссертации по психологии малых закрытых групп. Пару лет назад думали перестраивать Чертоги, но я отговорил Траяна, сославшись на докторскую, а он отговорил ректора, сославшись на необходимость тесного общения для первокурсников. Чтобы лучше друг друга узнали. Так и живем. Вы многих уже узнали?

– Не особенно.

– Что так? Обычно абитуриенты чрезвычайно общительны и знакомятся друг с другом в первые же несколько дней.

– Я приехал сюда поступать в семинарию, а не пить чай с утра до вечера и травить анекдоты. Лучше потратить это время на подготовку к экзаменам, а если поступлю, тогда со всеми и познакомлюсь.

– Вы знаете, чего вы хотите. Это хорошо. А чем занимаюсь в Академии я, знаете?

– Психологию преподаете?

– Нет, ее здесь преподают другие. Меня Траян специально приглашает на вступительные экзамены, чтобы составить ему психологические портреты будущих семинаристов. А потом я снова уезжаю, так что вы меня больше не увидите. И вы сейчас вовсе не на экзамене, а на простой беседе. Успокоились? Готовы?

– К чему?

Игнатий улыбнулся и начал задавать вопросы.

Через полчаса Виктор неровной походкой вышел из кабинета, голова была тяжелой и клонилась к земле. Его окружили абитуриенты и попытались выспросить, как все происходило, но говорить Виктор не мог. Парень, которому нужно было заходить следующим, трижды перекрестился, прежде чем открыть дверь, а Виктор, опираясь о стену рукой, медленно побрел в Чертоги.

Вечером отец Сергий долго смеялся над викторовыми мучениями:

– На самом деле, раньше было куда хуже. Например, у вас ведь будет собеседование с комиссией, а два года назад его проводил лично Траян и, говорят, измывался над бедными парнями, как только мог. В одном году, знаете, проректор как-то вводил всех абитуриентов в ступор вопросом о чистоте их ногтей. Да-да, серьезно, он на собеседовании разговаривал о руках священника и их опрятности.

Виктор шел рядом с отцом Сергием по Семинарскому саду и не понимал, шутит тот или нет. Отец Сергий продолжил:

– Вы мне не верите? На подобную реакцию Траян и рассчитывал. Входит человек, собирающийся высокодуховно отвечать на вопрос, зачем он поступает в семинарию, а у него спрашивают, как он ухаживает за своими ногтями. И если тот делает такое же недоуменное лицо, как сейчас вы, то ему в жесткой форме втолковывают, что своими руками священник берет Тело Христово, чтобы раздать Его людям. Что своими руками он людей благословляет, отпускает им грехи, что его руки – это руки Бога в человеческом мире, как же за ними не следить?

– Ну, батюшка, я прямо не знаю, ваш Траян просто… какой-то…

– Вы думаете, я вам сейчас самое страшное рассказываю? – отец Сергий с трудом сдерживал себя. – Нет, совсем нет. Он как-то заставлял на собеседовании брюки снимать.

Виктор остановился, отец Сергий начал хохотать на весь сад.

– Как так брюки?

– А буквально, заставлял снимать.

– Зачем?

У отца Сергия от смеха текли по лицу слезы:

– Ой, не могу, вы бы видели себя со стороны, Виктор. Зачем брюки? Ну, понятно зачем, – он снова начал смеяться. – Про профессиональную болезнь священника слышали?