Джеймс Фрезер - Фольклор в Ветхом завете

То же самое следует, пожалуй, сказать о легенде бирманского племени каренов, которые обладают особенной способностью придавать преданиям, заимствованным у христианских народов, туземную окраску. Гайхо, составляющие одну из ветвей этого племени, излагают свою легенду следующим образом: «Гайхо ведут свое происхождение от Адама и насчитывают тридцать поколений со времени своего прародителя до сооружения вавилонской башни, когда они отделились от красных каренов… Во дни Пан-дан-мана люди решили построить пагоду вышиной до самого неба. Место, предназначенное для пагоды, находилось, как они полагают, в стране красных каренов, с которыми они тогда еще составляли одно целое. Когда верхушка пагоды была уже на половине пути к небу, бог спустился на землю и смешал язык людей, так что они не могли понимать друг друга. После этого люди рассеялись, и Тан-мау-раи, отец всех гайхо, пришел на запад с восемью вождями и поселился в долине Ситанг».

Библейское предание о вавилонской башне и смешении языков нашло свое отражение также у микиров, одного из многочисленных тибетско-бирманских племен Ассама. Микиры рассказывают, что в стародавние времена жили некие богатыри, потомки Рамы. Не довольствуясь господством на земле, они вздумали завоевать небо и принялись строить башню, которая достигала бы небесного свода. Башня росла все выше и выше, пока наконец боги и демоны не встревожились, боясь, как бы великаны, властители земли, не стали также и властителями неба. Тогда небожители смешали язык человеческий и рассеяли людской род по всем четырем странам света. Отсюда пошли все различные наречия человечества.

В несколько видоизмененной форме та же старая легенда существует у жителей островов Адмиралтейства. По их словам, племя (или род) лохи насчитывало 130 человек и имело своим предводителем некоего Муикиу, который однажды сказал народу: «Построим дом вышиной до неба». Лохи начали строить, но, когда дом уже почти был возведен до неба, к ним явился с острова Кали какой-то человек, по имени По-Ави, который запретил им продолжать постройку. Человек этот спросил Муикиу: «Кто подал вам мысль строить такой высокий дом?» Муикиу ответил: «Я господин своего народа лохи, и я велел ему соорудить дом вышиной до неба. Если бы никто не стал мне поперек пути, то у нас были бы дома высокие, как небо, а теперь твоя воля будет исполнена: и дома наши будут низкие». И с этими словами он достал воды и окропил ею своих людей. Тогда смешался их язык; они перестали понимать друг друга и рассеялись по разным странам. Таким образом теперь каждая земля имеет свой собственный язык. Это предание есть, без сомнения, отголосок миссионерской проповеди.

Есть немало народов, пытавшихся объяснить разноязычие человеческого рода вне всякой связи с сооружением вавилонской башни или других подобных зданий. Так, например, у греков существовало предание, что в старину люди жили в мире, не имели ни городов, ни законов, говорили все на одном языке и управлялись одним богом Зевсом. Впоследствии Гермес ввел различные наречия и разделил человечество на отдельные народы. Тогда впервые появились раздоры среди смертных, и Зевс, утомленный их распрями, отказался управлять ими и передал свое владычество в руки аргосского героя Форонея, первого царя на земле.

Племя ва-сена (в Восточной Африке) рассказывает, что некогда все народы земли знали только один язык, но однажды во время жестокого голода люди сошли с ума и разбрелись по всем концам земли, бормоча непонятные слова; с тех пор возникли различные человеческие наречия.

Горное племя качча-нага (в Ассаме) иначе объясняет происхождение языков. По его представлениям, люди после сотворения принадлежали к одной расе, но вскоре им суждено было распасться на различные народы. У царя всех тогдашних людей на земле была дочь по имени Ситойле. Она была необыкновенно проворна и любила бродить по целым дням в джунглях, далеко от дома, чем причиняла много беспокойства родителям, которые боялись, как бы ее не растерзали дикие звери. Однажды отец придумал средство удержать ее дома. Он велел принести корзину, наполненную льняным семенем, и, высыпав семя на землю, велел дочери собирать его снова в корзину, пересчитывая по зернышку, а сам ушел, полагая, что работа займет у девушки весь день. Но к вечеру дочь успела пересчитать и собрать в корзину все семя и тотчас же опять побежала в джунгли. Тем временем родители вернулись домой и нигде не могли найти свою дочь. Проходил день за днем, но все поиски были напрасны. Наконец они набрели на огромного питона, который, наевшись до отвала, лежал, отдыхая под деревом. Отовсюду собрались люди и набросились на чудовище с копьями и мечами. Но после первого же удара по дракону люди преобразились и заговорили на разных языках. Говорившие на одинаковом наречии отделялись от прочих и составляли отдельные группы. Образовавшиеся таким образом разные группы стали родоначальниками различных народов, существующих ныне на земле. Но что сталось с царевной, была ли она возвращена снова горевавшим родителям, или же питон ее проглотил, об этом предание не говорит ни слова.

Куки из Манипура рассказывают следующее предание о происхождении наречий среди их племен. У некоего вождя племени было три внука. Однажды дети играли в его доме, и он велел им поймать крысу. Но когда дети погнались за крысой, они вдруг заговорили на разных языках и перестали понимать друг друга, а крыса тем временем скрылась. Старший из трех внуков заговорил на языке племени лайяанг, второй – на языке тода, а третий – не то на языке вайпхеи, не то на языке манипури. Во всяком случае, все трое стали родоначальниками трех различных племен.

Южно-австралийские туземцы, живущие на побережье бухты Энкаунтер, приписывают причину происхождения языков одной давным-давно умершей злой старухе. Ее звали Вуррури, и жила она на востоке. У нее была привычка бродить по дорогам с толстой палкой в руке и разбрасывать костры, вокруг которых спали люди. Смерть ее была настоящим праздником для народа; были даже разосланы гонцы по всем направлениям, чтобы возвестить людям о радостном событии. Мужчины, женщины и дети собрались не для того, чтобы оплакивать покойницу, а с целью предаться веселью над ее телом и устроить каннибальское пиршество. Первыми накинулись на труп раминдьери и начали пожирать ее мясо, но тут же стали говорить на непонятном языке. Позднее пришли с востока другие племена и принялись истреблять кишки; они заговорили на несколько ином языке. Последними явились северные племена и проглотили остальные внутренности и прочие части трупа; эти племена стали говорить на еще менее похожем наречии.