Зоя Крахмальникова - Слушай, тюрьма !

Духовная расслабленность как результат компромисса с миром - явление отнюдь не историческое, оно не является достоянием какой-либо исторической эпохи или какого-нибудь социального строя.

Обновленчество, или неохристианство, - не русская болезнь, ею Господь может поразить любую христианскую Церковь, в какой бы точке мира она ни находилась. То христианство, которое мы получаем в Откровении Бога человеку, превыше любой исторической, социальной и политической ситуации.

Христианство Христа не от мира сего, и та подлинная картина мира, которая открывается в Библии, не только далека от всех преходящих форм (исторической, социальной, политической и прочих) человеческой жизни в мире, но независима от них по существу и смыслу своему. Смысл бытия человека в этом мире - духовная борьба, в которой проявляется его свобода.

Истинное христианство никогда не борется ни с идеологией, ни с политикой мира сего, оно призвано свидетельствовать о Боге, пришедшем спасти погибшее.

Это свидетельство - жертва любви и жажда любви. Поэтому христианство не борется ни с политикой, ни с идеологией, ни с культурой. Но не потому, что оно пассивно, а потому, что превыше мира и его институтов. В этом его сила.

Эту силу мир хочет разрушить или расточить всегда, независимо от исторических и социальных форм, в которых протекает человеческое бытие.

Христианство не борется с миром, мир борется с ним.

Миродержец, диктующий человеку формы его общественного и личного устроения, преследует одну глобальную цель: заставить человека быть в порабощении у вещества этого мира, которое несет ему вечную смерть. Для этого он внушает человеку ненависть к Богу.

Это - роковая духовная борьба между Богом и дьяволом, и ей нет предела до тех пор, пока Бог дает жизнь миру. Мир есть поприще свободы, арена борьбы за падшую человеческую душу, за человеческое сознание.

Там, где нет гонений на веру, там нет веры. Значит, соль потеряла силу, значит, Церковь, открыв свои врата миру, утратила свою духовную силу. Это может быть присуще и демократи-ческим, и тоталитарным режимам. Миродержец, как это ни парадоксально, не хочет гонений на Церковь, ибо Церковь только крепнет в гонениях. Поэтому самое желанное для него компромисс с Церковью, он знает, что за компромисс с миром Господь поражает духовной немощью.

Но Церковь, которую воздвиг Господь на камне исповедания, неистребима. Она существует не только вне истории, она существует и вне географии. Она превыше конфессиональных разделений, наши перегородки, как сказал митрополит Филарет Московский о разделении католиков и православных, не достают до неба.

Мученики XX века, к какой бы из христианских Церквей они ни принадлежали, являются семенем Единой Соборной и Апостольской Церкви. Гонения на христианство в любой точке вселенной есть свидетельство истинности Церкви, свидетельство ее силы.

Церковь характеризуется не числом, она - малое стадо, не языком, на котором ведется богослужение, она есть Тело Христово.

В ветхозаветной Церкви форма стала поруганием смысла, явилась формальным поводом к убийству Бога. Но в ветхозаветной Церкви были Пророки, которых объявляли политическими преступниками и побивали камнями, были три отрока, отказавшиеся поклониться истукану, оставшиеся невредимыми в печи Вавилонской, Маккавеи, ревностью веры победившие невероятные мучения, и множество других свидетелей, исповедников и мучеников за веру. Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства (Евр. 11, 38- 40).

В ветхозаветную Церковь была введена Матерь Божия, и там во святая святых она получила благую весть о том, что родит Спасителя мира. Туда она принесла своего Божественного Младенца, и там, в ветхозаветной Церкви, Его встретили Симеон Богоприимец и пророчица Анна. Значит, Бог, как сказал Апостол Павел, предусмотрел о нас нечто лучшее.

Он привел нас в нашу Церковь, странствующую по землям нашего земного отечества, политого кровью мучеников. Это - колодец, из которого пили наши отцы...

Но Иисус Христос сказал Самарянке, пришедшей к колодцу по воду: "Я дам тебе воду живую".

Ветхий Закон, по словам Апостола Павла, был "детоводителем ко Христу". Наша Церковь, куда мы пришли, стала для нас детоводителем, она поила нас из своего колодца.

Иисус сказал Самарянке: Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

И женщина говорит ему: дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды... (Иоан. 4, 13-15).

ПРЕБЛАГОСЛОВЕННЫЙ ПОКОЙ

Для того чтобы жить, надо умереть.

Если зерно, пав в землю, не умрет, оно не воскреснет и не даст никакого плода (Иоан. 12, 24).

Авраам получил Исаака, потому что занес над ним нож. Тот, кто поклоняется истукану, сгорает в печи Вавилонской, разжигаемой жрецами истукана.

Лежа спиной к своей сокамернице, спиной к "глазку", я запрещаю себе думать о моем нежно любимом внуке Филиппе, потому что я замечаю, что огонь в печи становится жарче, как только я вспоминаю о тех, кого люблю. "Для того, кто омертвел сердцем для своих близких, мертв стал дьявол" (преп. Исаак Сириянин).

Значит, я должна разлюбить все? Еще один виток в безумие.

Бог есть любовь, любовь завещана мне как единственное и как неоспоримое условие спасения моей души, и я должна перестать любить? Кто... не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей... а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником, - сказал Христос (Лк. 14, 26).

Я никогда не могла объяснить, что значат эти слова. Их объяснить невозможно, их надо прожить. Христианству невозможно научить, это иное устроение ума и сердца. Это - иная жизнь. Тайны открываются только смиренным. И если мы не смиряемся, то Господь смиряет нас.

"Как вам нравится у нас?" - спрашивает меня один из лефортовских начальников. Кто-то из нас безумен... "Тюрьма", - отвечаю я. "Вы еще не видели тюрьмы", - возражают мне.

Они гордятся своим порядком, чистотой, жестким регламентом, - понимаю я. Здесь чисто, меняют регулярно постельное белье, водят регулярно в баню, по первой просьбе является фельдшер, еда вполне прилична для тюрьмы.

Я вспоминаю своего знакомого эстонского писателя. Его жена была постоянно занята стиркой, глажкой, уборкой. Она буквально вылизывала свое жилище.

"Фрейд, - говорил он мне, посмеиваясь, - Фрейд объясняет сугубую чистоплотность желанием человека спрятать свою внутреннюю нечистоту". Вымещение внутреннего во внешнее.