Зоя Крахмальникова - Слушай, тюрьма !

И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое (Отк. 21, 5).

Я жду обновления здесь, в черном туннеле, я снова и снова начинаю свою дорогу к Твоему преблагословенному покою, Господи.

Здесь, на этом безнадежном пути, мне светит моя надежда. Церковь, ушедшая в пустыню.

Последний раз вижу кресты храма сквозь трещину в крыше "воронка", везущего меня снова в тюрьму после суда (1 апреля 1983 года), приговорившего меня к шести годам лишения свободы. Кончится год тюрьмы, и меня повезут по этапам в ссылку.

Я вижу сквозь трещину в крыше "воронка" кресты храма.

Это церковь святых Апостолов Петра и Павла, она стоит недалеко от Лефортовской тюрьмы. Я слышала в камере иногда ее благовест, теперь она склонила надо мной свои кресты, благословляя меня. Отныне я буду видеть храмы только на открытках и фотографиях. Меня лишили свободы ходить в храм.

Меня решили лишить Церкви. Но это отнять невозможно, Церковь мы носим в себе.

Первыми изгнанниками были Адам и Ева. С тех пор изгнание стало карой. Родина - иллюзия Едема. Но наше же жительство - на небесах (Фил. 3, 20), ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего (Евр. 13, 14).

Моя надежда говорит мне: отдай земле ее долг, и тогда ты победишь земное тяготение. Служение миру - есть распятие мира в себе, - говорит нам Церковь, ушедшая в пустыню.

Как только я даю обещание земле вернуть без сожаления данное ею мне взаймы: земля ты и в землю уйдешь (Быт. 3, 19), - земное тяготение ослабевает. Мое естество, мой "внутренний человек", освобождаясь от этого притяжения, становится способным пребывать в естественном мире, и один миг этого пребывания дает несказанную силу и радость. Оказывается, у человека есть неисчерпаемые возможности к обновлению ума и к новой жизни его, но для того, чтобы эти возможности реализовались, нужно очистить "мысленный воздух"...

Исцеление ума и исцеление мира начинаются с очищения ума, с его обновления покаянием. Он должен уйти от лжи, греха, преступления, от навыков, навязанных себялюбием, любовью к веществу, от мыслей, прикованных к вещественным началам, освободиться от притяжения земли.

Черный туннель - странствование в абсурде, этюд с "социологом", буффонада суда, лес без леса.

Это - поток тленного вещества, жизнь во времени, которое ежесекундно убивает себя самого по воле Бога, даровавшего времени эту благую способность. Оно уносит себя и меня. Но я должна, я могу выйти из этого потока.

Значит, побег в тюрьму, побег в пустыню необходим? Время проносит через туннель меня, мой мир, мою землю, данную мне взаймы. Но туннель имеет конец.

Он имеет конец, как и этот конечный нереальный, неистинный мир, навязанный миродержцем моему уму. Он втиснул мой ум в черную бездну лжи и греха, чтобы в замкнутом нереальном пространстве мой ум задохнулся, обессилел и не смог познать мир, созданный Богом.

Бог разрешил это миродержцу для того, чтобы я сделала свой выбор свободно. "Противя-щийся же бедам, - по словам преп. Максима Исповедника, не знает ни того, какой торг идет у нас здесь, на земле, ни того, с какой прибылью отойдет он отсюда".

Борьба, которую ведет Господь за каждую душу, скрыта от нас. И сколь ужасно было это видение, что и Моисей сказал "я в страхе и трепете", приоткрывает эту тайну борьбы Апостол Павел и продолжает: - Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева. Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те, не послушав глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес... Итак, мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом (Евр. 12, 21-28).

Мы приемлем царство непоколебимое с благоговением и страхом, приемлем в Церкви, ушедшей в пустыню из мира. В Церкви, избравшей путь исцеления мира жертвой.

Она знает своим соборным разумом, опытом своих святых, что, только уйдя из мира, она может обрести силу для его исцеления. Для этого она и должна пройти через черный туннель мира в пустыню, сокрытую в мире. Сокрытую от мира сего, искаженного миродержцем.

Она проходит этот путь, чтобы вернуть мое сердце и ум к их естеству, чтоб вернуть миру его собственную, созданную Богом Красоту.

Чтобы вернуть любовь, побеждающую страх.

Церковь ответственна за сотворенный мир, и каждый из нас, кто приемлет царство непоколебимое, кто именует себя христианином, ответствен за жизнь и смерть мира, в котором накоплен огонь для его уничтожения.

Слушай, тюрьма! - кричу я у "решки". - Христос воскресе!

Он расторгает крестные узы.

Он победил мир.

Он победил смерть.

Август 1982 - апрель 1985

Москва - Усть-Кан

ПИСЬМА ИЗ ССЫЛКИ

Моя дорогая детка, мой добрый ангел, недавно я снова побывала в Усть-Кане. Проездом.

Мы возвращались со Световым из Горно-Алтайска, куда нас пригласили для разговора. К областному прокурору.

Мы могли выйти на свободу, вернуться домой, к своим детям и внукам. Нам предложили в обмен на свободу дать заверение в том, что мы не будем нарушать закон. А значит, косвенно признать, что мы его нарушили, исповедуя свою веру, и, значит, признать правыми тех, кто стоял "на страже закона" и попирал его, попирая и убивая себя и свою совесть.

Усть-канская земля в оковах гор, скрывающих горизонт, была особенно пустынна в ту ночь. Казалось, тьма и пыль поглотили все, что окружено горами. Казалось, место это безлюдно и человечеству больше не нужен Усть-Кан. Мы вышли на темную площадь и отправились в милицию отметить наши маршрутные листы. Милиция была рядом. Дежурный смотрел телевизор. Он узнал нас.

Усть-канская пустыня пахла ссылкой, надзором, одиночеством, необходимым, желанным одиночеством. Мы забыли, что впервые встретились после моих тюрем здесь же, в усть-канской милиции.

Тогда Усть-Кан был залит солнцем и запах ссылки, надзора, одиночества был поглощен радостью встречи, надеждой на свободу. Тогда мы еще не были уверены в том, что Светова ждет та же самая печь, тот же самый ад, чтоб, пройдя через него, оказаться через год ночью в Усть-Кане, возвращаясь оттуда, где можно отдать душу в обмен на свободу.

Мы так устали за двенадцать часов дороги! Восемь часов - перевалы, спуски, подъемы, и четыре часа перед тем - ожидание автобуса в милицейской машине под непрерывным снегопадом. Мы так смертельно устали, что были счастливы, получив возможность укрыться одеялами и уснуть. Мы хотели поскорее забыть о том торге, в котором не захотели участвовать.