Иннокентий Херсонский - Слово в неделю сыропустную

При размышлении о будущем поведении своем, должно обратить особое внимание на три вещи: 1) что вам в вашем образе мыслей, занятий и действий оставить; 2) что вновь принять и усвоить; 3) что изменить более или менее.

Надобно рассмотреть, что оставить? Например, посещение театра, или чтение сладострастных книг, или употребление излишних снедей, от коих страдало если не целомудрие тела, то чистота сердца. Что оставить? Например, знакомство и беседы с таким-то вольнодумцем или человеком безнравственным, коего мысли и слова, как дым, если и не производят пламени, то всегда чернят стены дома и портят зрение. Что оставить? Например, дух недовольства и строптивости, от коего, хотя он, по-видимому, и не выходит вовсе из пределов, как от медленного огня, постоянно страдает чувствительность твоих подвластных или слуг.

Надобно рассмотреть, что принять в будущем за правило для себя? Если пренебрежены были доселе, или не пользовались всем должным уважением у тебя домашняя и общественная молитвы, то надобно определить, как отселе вознаградить сие важное опущение, какие часы употреблять на молитву и чтение Священного Писания дома, какие дни или часы посвящать на хождение в храм. Подобным образом, если доселе оставляемо было вовсе без внимания душевное состояние твоих домашних, то надобно сообразить, как заняться и занять их самих делом их спасения, какие открыть им к тому средства и чем заинтересовать их к сему.

Надобно рассмотреть и решить, что изменить в своей жизни, будет ли это самое важное, например род и образ жизни, или самое, по-видимому, маловажное, например образ и цвет одежды. Ибо, в деле спасения, как и в других делах, важное нередко зависит от малого, и из малостей слагается великое.

Во всех сих отношениях, надобно при размышлении иметь в виду то, чтобы найти и взять, как можно больше, надежных мер к воспрепятствованию вторгаться в душу прежним порокам и страстям, к беспрепятственному развитию в себе новой благодатной жизни, по всем ее видам и направлениям, к укоренению себя в вере, любви и уповании христианском, к соединению в духе с Господом и Спасителем своим.

При всем весьма хорошо сделает тот, кто, обдумав план своего будущего поведения, предложит его на рассмотрение какого-либо опытного благочестивого человека, всего ближе — на рассмотрение своего духовного отца. Весьма хорошо поступит и тот, кто, будучи в состоянии писать, положит сей план на бумагу, будет как можно чаще перечитывать его, иметь пред своими глазами и поверять им свое новое поведение.

Не излишне будет, если кто, составив себе главные правила поведения, произнесет торжественно обет поступать по ним неуклонно. Давид был не хуже нас; и однако же, для удержания себя на пути закона, прибегал даже к клятве: кляхся, — говорит он, — и поставил сохранити судьбы правды твоей!

Если вы возьмете таким образом заранее все меры к сохранению в себе следов и плодов покаяния, то можете быть уверенными, что благодать помилования, столько раз доселе принимаемая туне, теперь не будет тща в вас; вы не возвратитесь паки на прежнее, но будете идти тем спасительным путем веры, смирения и любви, на который поставят вас Святые Таинства Церкви. Аминь.

Желая вам полного успеха на поприще святые говения, мы, братие, приглашали вас оставить среди сей недели, если можно, все житейские дела ваши, дабы все мысли и чувства свои сосредоточить в едином па-потребу. Но теперь должны пригласить вас к совершению некоторых дел именно в продолжение сей недели. Мало пригласить, хотим обязать вас к сему, и обязать под опасением: в случае непослушания, потери всего плода от подвигов и трудов ваших. Так поступим мы не по своей воле или умозрению, а по воле Того, в деснице Коего мы и дыхание наше. Ибо слышите ли глас Его? — Егда стоите, — говорит, — молящеся, отпущайте аще что имате на кого: да и Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша. Аще ли же вы не отпущаете, ни Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешений ваших (Мк. 11; 25–26). Если и всегда такое, правило у небесного Судии, то кольми паче ныне, когда мы явимся перед Него с согрешениями всей нашей жизни! Подобным образом в другом месте говорится: аще… принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой иматъ нечто на тя: Остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф. 5; 23–24). Если Царь Небесный не хочет принять от нас самих никакого дара без примирения с ближним нашим: то благоволит ли дать нам Свой дар, и такой дар, как Тело и Кровь Сына Его, если мы явимся для принятия сего дара, не освободившись совершенно от всякой вражды с ближним?

После сего нет нужды и спрашивать, какое то дело, которое первее всего вам надобно сделать в сии дни: всяк, кто хочет принять оставление грехов, удостоиться причащения Тела и Крови Господней не в суде и осуждение, должен прилежно осмотреться: нет ли у него вражды с кем-либо? И если окажется, что есть это несчастье, то должно простить оскорбившему его от всего сердца, простить так, чтобы о вине его не было и воспоминания. Вместе с сим должно постараться расположить, если можно, и враждующего к подобному прощению, обратить его из врага в собрата. Труден сей сугубый подвиг? — Что делать, когда так хочет Судия и Господь, к Коему ты должен явиться для принятия от Него прощения в твоих грехах: мы не можем переменить ни единой черты в Его повелении. Впрочем, так ли велика трудность, как представляется?.. Что, если бы тебе приказал сделать это самое государь? Не простил ли бы ты самую жестокую обиду из уважения к его слову? Не пошел ли бы ты для примирения к самому закоренелому врагу своему? А если бы еще имел несчастье подпасть преступлению и казни, и тебе бы предложено было, для избежания ее, оказать прощение своему врагу: вероятно, что тогда ты тотчас облобызал бы врага своего как брата, как избавителя. А для примирения с Царем Небесным кажется тяжелым, когда требуют примирения с твоим врагом? А для избежания казни вечной трудно сказать недоброжелателю ласковое слово? Не явный ли это знак, что мы ни во что ставим слово Царя Небесного, не боимся праведного гнева Его, не знаем цены того Тела и той Крови, ко вкушению коих приступаем?…

"Но, зачем, — скажешь, — мне еще идти ко врагу и говорить с ним? Довольно простить его совершенно". Зачем идти? — За тем, что так велит, как ты слышал, Спаситель твой: Он лучше нас с тобой знает, что нам должно делать. "Довольно простить врага, не видавшись с ним". Нет, сего мало. Таким образом исцелишься ты один, а он останется в недуге; а Врач душ хочет, чтобы вы оба были здоровы; ибо враг твой есть также член Тела Его, как и ты. И, скажи пожалуй, если теперь Спасителю и Господу твоему не настоять на совершенном погашении вражды между вами, то когда сделать это? Теперь ты сам ищешь милости, просишь отпущения грехов, и следовательно должен быть расположен к милости. И вот Господь премилосердый, пользуясь сим случаем, у тебя самого просит милости же, ищет отпущения грехов брату твоему, и, посылая тебя к нему, хочет, чтоб ты был врачом и для твоего недугующего собрата.