Андроник (Никольский) - Творений. Книга I. Статьи и заметки

Как видим, по существу своему церковная жизнь совершенно противоположна жизни мира. Как церковная жизнь, так и церковная деятельность есть строение духовного царства совести и правды. В тех же самых условиях, в которых проходит вся жизнь мирская, по завету Христа Спаса нужно устраивать порядки царства чистоты, любви и праведности высокой. И Сам Он — Господь наш и Учитель — среди мира жил и действовал и Свое Царство Божие уподоблял закваске, вложенной в смешение муки с водой. Так и должно быть, чтобы начала жизни по духу Евангелия заквасили все смешения жизни человеческой, претворивши ее из богопротивной в богопреданную. Недостатком именно этого часто объясняется и нарождение разных сект. Начало их всегда почти полагают люди, ищущие именно религии совести, то есть веры, оправдываемой в жизни верующих. Правда, потом это протестующее против сложившегося уклада настроение почти всегда сбивается с дороги и вырождается в полное сектантство. Но все-таки вина того есть и в сокрытии под спудом света, светло сияющего в жизни Церкви и в отдельных высоких носителях Духа Христова. Так свеча остается под спудом, а ходящие в темноте естественно бранят хозяев за сокрытие света и как бы ненависть к нему. И откроем эту свечу, поставим ее на высоком свещнице , да светит всем, иже в храмине Дома Божия суть (Мф. 5, 15). Пусть свет Христов просвещает всякого человека, грядущего в мир, всякий уголок и отрасль жизни этого мира. Пусть учители Царствия Божия проникают во все области именно как носители духа Евангельского, чуждого обычно-житейского духа. Тогда внешнее все будет управляться внутренним, не внешним каким-либо правом, а внутренней правдой, которую нельзя обойти, как обходят всякое внешнее право, когда то бывает нужно. Делом следует явить всему внешнему для Церкви миру, что все чаяния и искания лучших людей мира сего — искания правды жизни исполнимы только в Церкви, как носительнице вверенной ей от Христа жизни новой евангельской. Пусть на самом церковном деле, охватившем силой своей все отправления жизни мира, пусть на этом все увидят, что искомое ими есть именно у нас — в евангельском духе чистоты, любви и правды, что, попросту говоря, они ищут на стороне, как идеального и высокого, тех самых рукавиц, которые у нас и у них за поясом, ибо все то доброе, что влекло их по дебрям неведомых исканий, к сожалению часто доводя их до ненор-мальностей, они могли бы получить от Церкви, от христианства, от Евангелия, которое не желает допустить, чтобы могло существовать что-либо из созданного Богом доброго, не находящегося у Него; все, еже дает Мне Отец, ко Мне приидет (Ин. 6, 37).

Поэтому-то, опять повторяю, теперь священство есть вместе с тем и апостольство. Теперь пастырю настоит долг не только поддерживать ревность о душевном спасении в пасомых, но и внедрять таковую в сердца и многих христиан вместо прежнего окаменения. Он обязан на деле, в самой жизни, воцерковить тех, которые отмещутся от Христа часто по полному неведению Его, ими же всюду искомого. Из таковых современный пастырь обязан приобретать новых деятельных сынов Христу, сея в их сердца семя евангельского учения. Понятно, что для этого требуется много труда и высокие полномочия. Поэтому-то святой Апостол Павел даже своему ученику святому Апостолу Тимофею настоятельно воспоминает: возгревати дар Божий, живущий в нем возложением руку его — Павла (2 Тим. 1, 6). Да возгрева-ет и всякий пастырь Церкви сей дар благодати священничества, молитвенно в смирении поставляя себя пред Первоархиереем Христом. Пусть и его, как Моисея голос из тернового куста некогда, сознание и чувствование неотложно от Бога возложенной и им добровольно воспринятой обязанности пасти Церковь Господа и Бога (Деян. 20, 28) подвигнет бороться с целой вселенной, в слепоте восстающей на своего Создателя и Вседержителя. Вместе с тем, пастырь Церкви пусть смиренно сознает себя лишь ратником, воином великого воинства, одним из многих носителей и выразителей не своей, но Божи-ей силы, победоносно исполняющей чрез неодолимую адовыми вратами Церковь спасительные предначертания Божественного Промысла — домостроительства спасения. Ходя и работая в этом настроении, пусть пастырь Церкви пребывает бодрым, уверенный, что и после его кончины не перестанет действовать та сила, одним из носителей которой и он является во времени, — сила Церкви с живущим в ней Христом, по неложному Его обетованию в Евангелии. Овец Моих, сказал Господь в Евангелии, не восхитит никтоже от руки Моея. Отец Мой, Иже даде Мне, болий всех есть, и никтоже может восхитити их от руки Отца Моего (Ин. 10, 28–29). Пусть во имя Христово и пастырь пребывает уверенным, что стадо, пасомое и охраняемое им от врагов, есть стадо не его собственное, но то же стадо Христово, которое в Нем и в Отце Его имеет свою охрану и чрез то дает и земному пастырю дерзновенную надежду на победоносный исход духовной борьбы. Это-то именно и делает способным пастыря Церкви спострадать и сраспинаться своей пастве. Ибо как у отдельного христианина, так и у всего общества церковного одна забота и цель — это духовное постепенное возрождение в одном цельном и вполне определенном настроении, вмещающем в себя всю сущность евангельского закона. С положительной стороны это есть постепенно проясняющееся предвкушение Царства Небесного — общения с Богом и ближними в любви, ибо Царствие Божие есть праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14, 17). А с отрицательной стороны жизнь христианского подвижника есть скорбь о своей греховности, борьба с нею и постепенная духовная победа над ней. Вот в этом великом и неустанном деле пастырь Церкви и является состраждущим своей пастве, сраспинающимся ей против греха во имя Христово, ибо духовное возрождение, как и телесное рождение, болезненно и трудно. В этом задача его пастырской деятельности, для этого он нужен пастве и всякому отдельному христианину, уподобляясь великому святому Апостолу Павлу, сказавшему своим ученикам: дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19).

Для такого пастырствования в нашей Русской Православной стране почва более благодатная, чем где-либо. Природная глубокая богобоязливость Русского народа, его покорность Божественному Промышлению как самому действительному закону жизни, его скромность и смиренномудрие, чуждое всякого высокомерия, внушаемого со стороны, его несравненная горячая жажда веры и духовного набожного утешения, его умилительное искание подвига и труда Господа ради и чтобы «душеньку спасти», его жалостливость к несчастным, забывающая личные невзгоды и трудности жизни, его задушевность в общении со всяким и чужим человеком, как с родным братом, именно от утонченного сознания святого братства всех во Христе, его богомольность и духовное сокрушение сердечное — все это такое богатство, которое само бросается в глаза всякому непредубежденному наблюдателю. Это-то духовное наше богатство и надлежит нам изнести блистательно на свет Божий, чтобы не воспользовались им другие. Недаром лучшие люди и лучшие писатели заграницы с упованием засматриваются на русский народ, от него именно ожидая проявления жизненного света Христова во всей его светлости, давно уже утраченного инославными народами, идущими, так сказать, лишь по трафарету христианства, силы же его не имеющими и не могущими найти снова (2 Тим. 3, 5). Да, без вредной гордости, но с радостным и твердым упованием мы можем и должны сказать, что обладаем истинным светом жизни, который есть чистая, непорочная наша Святая Православная вера Христова как Евангелие Царствия. Припоминается по этому поводу рассказ в сочинениях Преосвященного Харьковского архиепископа Антония: «Мы стояли с католическим ксендзом невдали от одного знаменитого южнорусского монастыря; гудел тысячепудовый колокол, и пестрая тысячная разнокалиберная толпа представителей всей сотни русских губерний дружно потянулась из гостиниц в прекрасный собор на вершину живописнейшей горы. Мы говорили что-то о польском вопросе, причем ксендз, вопреки обычаю, разоткровенничался в своих суждениях о России. «Ну посмотрите, посмотрите! — вскричал он, указывая на открывшуюся грандиозную картину. — Если бы да нам эти лавры и соборы, что имеют дурни-москали, то мы взяли бы всю вашу Русь и увели бы, как Моисей Израиля, куда бы только захотели. Мы бы унесли ее на небо, как на орлиных крыльях, а вы сидите сложа руки, как сидели прежде, и будете сидеть, пока штунда и раскол не оберет вас до последнего человека». (2-й том, с. 414–415) Да, стоит над чем задуматься по поводу приведенных слов постороннего нам наблюдателя. И эту воистину Святую Русь уже не расхищают ли на наших глазах всякие в овечьей шкуре, прикидывающиеся носителями евангельского духа, силы же его отметшиеся? Восстанем на них силой этого самого Евангелия Христова и поведем ко Христу Спасу наш народ верующий, богопреданный и любящий Христа Иисуса Сладчайшего.