Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

На пути деятельности братств лежало еще и дру­гое препятствие, по-видимому незначительное, но в результате принесшее горькие плоды. Как извес­тно, уния была введена высшей иерархией, и у пра­вославных осталось только два епископа, вслед­ствие чего в братствах насколько выдвигалось участие мирян в Церкви, настолько слабело учас­тие и значение духовенства, что это давало себя чув­ствовать и умаляло значение братств. Братства мог­ли рассылать пламенные воззвания, издавать прекраснейшие книги, но нелегко им было посы­лать, куда было нужно, священников, а без этого все труды братств для общего блага на деле оказы­вались ничтожными. Православные внимали голо­су братств и готовы были положить свою душу за веру, но они лишены были Церкви, лишены были священников и, стало быть, возможности выпол­нить религиозные нужды свои и своей семьи. Прав­да, братства старались покрыть эту недостачу ду­ховенства, образовывали прекраснейших клириков, рассылали их по приходам, но все же они не в со­стоянии были посылать их в потребном количе­стве, в силу чего православные вынуждены были обращаться за делом к униатскому священнику, часто бывшему их духовнику, и, таким образом, те­ряли всякую связь с православием. Коротко сказать, в братствах год от году слабел элемент церковный, духовный. Пока живы были епископы Гедеон Ба­лабан и Михаил Копыстенский, оставшиеся верны­ми православию, они неутомимо защищали его от нападок унии и латинства. Гедеон заменял для За­падно-Русской Церкви и православного митрополи­та и оказал ей незабвенные услуги. Он мужествен­но боролся с двумя униатскими митрополитами — Рагозой и Поцеем — за свою паству и ни в чем не уступал им; не обращал он внимания и на угрозы короля, считая их незаконными. Свои архипастыр­ские заботы Гедеон безбоязненно простирал и за пределы своей епархии, рассылая по приходам, не признающим власти униатских епископов, священ­ное миро, антиминсы, книги; поставлял для них священников. Так же мужественно охранял свою паству от расхищения и Перемышльский владыка Михаил. Когда после его смерти на Перемышльскую кафедру был поставлен униат Крупецкий, то, по словам последнего, он «не нашел там еще ни одного униата».

Так же много потрудились для сохранения и поддержания православия в Западной Руси после введения в ней унии и Константинопольские Пат­риархи и особенно Патриарх Мелетий. Он утвер­дил постановления Брестского Православного Со­бора и советовал православным избрать себе нового митрополита и епископов вместо совратив­шихся в унию, а чтобы Западно-Русская Церковь не осталась без правителей, для управления ею назначил трех экзархов: Гедеона, епископа Львов­ского, Кирилла Лукариса и князя К.К. Острожского. Для поддержания же бодрости духа среди пра­вославных и укрепления их в твердом стоянии за православие Патриарх вел деятельную переписку с литовско-русскими православными вельможами и братствами. В своих письмах он требовал от братств, чтобы они, под страхом «вечного отлуче­ния от Бога Вседержителя, не принимали никого, ни из лиц священных, ни из светского начальства, ни самого наместника епископского, кто бы дерз­нул вносить и превозносить унию».

В тяжелую годину для православных, когда пра­вославные церкви в Литве и Западной Руси остава­лись без священников, большую помощь православ­ным оказывали приходившие туда из-за границы православные владыки. Они не только утешали на­род, но и поставляли для него священников, чем и наносили вред унии. Вот в каких слс}вах жаловался на них униатский митрополит Рутский: «Немало вре­дят унии в нашем королевстве иноземные владыки — греки, сербы, — которые, когда хотят, приезжают, ни­кому не являясь и никому не предъявляя своих ох­ранных листов, они рукополагают священников и со­вершают все епископское в наших городах».

Раздавался бодрящий и предостерегающий против унии голос и с далекого Афона. Подвизавшиеся там западно-русские иноки, услышав о появлении на их родине унии, составили пламенное послание к своим соотечественникам, убеждая их отвращаться от вла­дык-изменников, предавших православие из-за земных выгод, мужественно стоять за прадедовскую веру и тер­пеливо нести крест свой. Особенной страстностью и убедительностью отличались письма афонского инока Иоанна Вышенского. Он посылал их князю Острожскому, Львовскому братству и даже перешедшим в унию епископам. Эти послания и письма с Афона печа­тал в своей типографии князь Острожский и в большом количестве распространял среди православных.

Противился унии и простой народ. Православные крестьяне, теснимые за веру, целыми массами бе­жали в украинские степи к казакам и вместе с ними пытались защищать родную Церковь силой оружия. Так, еще до формального объявления унии, лишь только появилось послание князя Острожского, в Малороссии поднялось казацкое восстание, приняв­шее религиозный характер (1595—1596). Восстание это было подавлено поляками и причинило народу неисчислимые беды. Предводитель восстания Наливайко был предан мучительным пыткам, в Малорос­сию были введены королевские войска, жители были лишены всех прав и подвергались страшным при­теснениям в отношении своей веры. Но это не успо­коило, а еще более раздражило народ, и вооружен­ные восстания за веру еще не раз вспыхивали после этого в Польше, пока Малороссия не соединилась с Москвой. Так враждебно встретил при Сигизмунде III русский народ насильно навязанную ему унию.

Казалось, что горький для Польши опыт насиль­ственного насаждения унии образумит короля и его правительство, но латиняне хорошо учли, что если уния будет предоставлена ее собственным нрав­ственным силам, то она, без сомнения, скоро окон­чит свое существование. А это было вовсе не в видах латинской партии — ей слишком важно было суще­ствование унии, и она решилась поддерживать ее во что бы то ни стало. Поддерживать же ее одной толь­ко внешней силой было опасно, поэтому явилась не­обходимость удачно соединить внешнюю силу с нравственной и удачно направить обе к благу унии и латинства. Этого латиняне и достигли, поставляя во главе унии энергичных, образованнейших и даровитейших людей, но с латинскими убеждениями. Ряд таких людей и появился в униатской Церкви и, спасая погибающую унию, принесли неисчисли­мый вред православию. Это были: Ипатий Поцей, Иосиф Рутский и Иосафат Кунцевич.

В 1599 г. умер униатский митрополит Михаил Рагоза, раскаиваясь во всех своих делах на пользу унии и во вред православию. По свидетельству ав­тора «Фриноса», он, «еще будучи живым, ходил точ­но мертвец и, испуская отчаянные вопли, окончил свою жизнь преждевременно (nagle)». Современни­ки его пишут, что в последнюю минуту жизни он изъявил желание умереть православным, но ок­ружавшие ложе больного униаты не допустили это­го. На место Рагозы грамотой короля Сигизмунда назначен был известный вдохновитель унии Ипатий Поцей. Однако православное духовенство не сразу признало Поцея своим митрополитом, и на­значение его было подтверждено вторичной гра­мотой от 8 апреля 1600 г. Грамотой этой король по­велевал, чтобы все духовные и светские лица «религии русской» признали митрополита Поцея пастырем и, став под послушание «Костела Римс­кого», оказывали ему послушание и почтение до конца его жизни. Король хорошо знал, в чьи руки вверяет судьбу унии, ибо Поцей по своим убежде­ниям был ярким выразителем духа латинства и на унию смотрел сообразно взглядам папы и латинс­кой литовско-польской партии, т.е. как на полное слияние Западно-Русской Церкви с Римской. Он был и не последним ученым, и красноречивым ора­тором, и таким практиком, что не смущался перед самыми громадными трудностями и не содрогал­ся перед самым жестоким насилием.