Грэм Грин - Путешествия без карты

Я вспылил. Почему они вмешивают меня в свои дела? Я их об этом не просил, сказал я и добавил, что не удивлюсь, если он сам окажется шпионом Батисты. Разговор зашел в тупик. Он хлопнул дверью.

Теперь мне предстояло найти улицу Святого Франциска. Спрашивать у гостиничного клерка я побоялся. Выйдя на площадь, я сел к одному из двух отчаявшихся таксистов, но, прежде чем я успел заговорить, на сиденье рядом с ним плюхнулся ярко одетый негр. «Я говорю по–британски. Я покажу, куда вы хотите пойти». Уж он‑то наверняка осведомитель, подумал я.

— Мне хотелось бы просто взглянуть на город, на памятники, — туманно объяснил я, и мы покатили — вниз по холму к порту, затем вверх к памятнику американским морякам, погибшим в испано–американской войне, к ратуше… Мысленно я видел, как возвращаюсь в гостиницу, так и не сумев от него отвязаться.

— У вас есть старая церковь святого Франциска? — спросил я негра. Если такая церковь существовала, она наверняка должна была находиться на улице с тем же названием.

Я угадал: такая церковь была и стояла она на той же улице, что и нужный мне дом. Я сказал своему провожатому, что хочу помолиться и что дорогу в гостиницу найду сам. В соборе меня остановил священник, подозрительный и недружелюбный. Как я мог объяснить ему, что всего–навсего жду, пока такси с негром скроется из виду?

Под палящими лучами полуденного солнца я стал подниматься по улице Святого Франциска. Она была такой же длинной, как Оксфорд–стрит, и нужный мне дом стоял на противоположном конце ее. Не успел я проделать и половину пути, как рядом со мной остановилась машина. В ней сидели мистер X. и корреспондент «Таймс».

— Мы вас везде ищем, — с упреком произнес мистер X.

Я принялся сочинять, почему иду по этой нескончаемой улице под палящим солнцем.

— Все в порядке, — прервал меня мистер X. — Все в полном порядке. Я выяснил, что с вами связался мой человек. — И остаток пути я проделал с комфортом, в машине.

В доме, принадлежавшем богатой, буржуазной семье, меня ждали курьер из Гаваны, ее мать, священник и молодой человек, которому парикмахер красил волосы. Молодой человек был адвокатом по имени Армандо Харт. Впоследствии он стал министром просвещения в правительстве Кастро, а затем вторым секретарем Коммунистической партии Кубы. Несколькими днями раньше он бежал из здания суда в Гаване, куда его привезли под конвоем. Длинная очередь обвиняемых медленно двигалась к залу, где заседали судьи. В начале и в конце ее стоял охранник. Харт знал точное место возле уборной, где коридор делал поворот и где обвиняемый на мгновение исчезал из поля зрения обоих охранников. Он проскользнул в уборную и через окно выбрался на улицу. Там его ждали друзья. Отсутствие Харта заметили, только когда в зале суда начали слушать его дело.

Вместе с ним в доме находилась его жена, молодая женщина с изможденным лицом, известная сейчас всей Латинской Америке как Гайде Сантамария. Ее сжигал фанатический огонь, зажженный обстоятельствами, с которыми она не в силах была совладать. Прежде чем она вышла замуж за Харта, у нее был другой жених, тоже молодой Fidelista. Он попал в плен после неудачного нападения на казармы Монкада в Сантьяго в 1953 году, и ее водили в тюрьму, чтобы показать его труп — кастрированный и с выколотыми глазами. (Я вспомнил эту историю, когда жена испанского посла рассказывала мне, как неотразим Батиста в общении.)

Все это было в прошлом. Теперь их интересовали только реактивные самолеты, которые англичане собирались продать Батисте, — обитатели дома на улице Святого Франциска были информированы лучше, чем британское правительство. После моего возвращения в Англию член парламента от лейбористов сделал об этом запрос по моей просьбе, и министр иностранных дел Селвин Ллойд заверил его, что Батисте вообще не продают никакого оружия. Впрочем, через несколько месяцев, примерно за неделю до того, как Кастро вошел в Гавану, министр иностранных дел вспомнил, что Батисте действительно решено было продать несколько устаревших самолетов. Подписывая разрешение на продажу, заявил министр, он не располагал сведениями о том, что на Кубе идет гражданская война.

Но по крайней мере один наблюдатель в Сантьяго получил достаточно подтверждений тому, что гражданская война в разгаре. На следующую ночь после моего приезда солдаты забрали из дому трех сестер в возрасте от восьми до десяти лет. Их отец бежал из Сантьяго и примкнул в горах к Фиделю, поэтому девочек, прямо в ночных рубашках, привезли в казармы и оставили там как заложниц.

На следующее утро я увидел революцию детей. Новость облетела все школы. В средних школах дети все решили сами: они отказались заниматься и вышли на улицы. Из начальных детей забрали родители. Дети заполнили улицы. Владельцы магазинов приготовились к худшему и закрыли витрины ставнями. Армия дрогнула, и девочек отпустили. Солдаты не могли поливать детей из брандспойтов, как их матерей, или вешать на фонарях, как вешали их отцов. Но вот что поразило меня: в «Тайм» о детском восстании не появилось ни строчки, хотя ее корреспондент находился в городе одновременно со мной. Вероятно, Генри Лус тогда не решил еще, кого предпочесть: Батисту или Кастро.

А британское правительство? Для чиновников министерства иностранных дел гражданская война по–прежнему оставалась невидимой. Но когда я снова прилетел на Кубу тогда и было выдано разрешение на продажу самолетов, — гражданская война просто заперла меня в Гаване. О Сантьяго нечего было и думать даже самолеты не летали туда. Да что Сантьяго, от Гаваны невозможно было отъехать дальше чем на сто километров — таксисты боялись засад, неспокойно было не только на проселочных дорогах, но и на основных. К тому времени «Наш человек в Гаване» уже был закончен. Я не испытывал угрызений совести. Мне казалось, что над министерством иностранных дел — или разведкой — посмеяться будет не грех.

К сожалению, книга сослужила мне плохую службу у нового кубинского руководства. Вышучивая британскую разведку, я смягчил батистовский террор. Мне не хотелось, чтобы у легкомысленной комедии был чересчур мрачный фон, но тем, кто пострадал во время военной диктатуры, конечно, не нравилось, что меня больше занимает нелепый английский агент, чем революционная борьба, да и эстетические соображения, по которым я заменил жестокого капитана Вентуру на циничного капитана Сегуру, были им чужды.

Постскриптум истории: капитану Вентуре удалось бежать с Кубы в Доминиканскую Республику потому, что он пригрозил застрелить собственного президента. Батиста намеревался оставить его в Гаване, как последнюю каплю на дне стакана, как жертву богам. Но Вентура успел вовремя добраться до аэропорта и, вытащив пистолет, приказал Батисте выбросить часть багажа, чтобы освободить для себя место. Они, наверное, составляли интересную пару, эти двое, в гостинице «Cuidad Trujillo» 1, где Вентура часами не отходил от игральных автоматов.