Василий (Кривошеин) - Архиепископ Василий (Кривошеин) Преподобный Симеон Новый Богослов

Убежденность в том, что иерархия и священники вполне обладают апостольской благодатью, убежденность в действительности и действенности таинств, ими совершаемых, Евхаристии в особенности, убежденность в том, что в Церкви нет ничего недостаточного, не мешала пр. Симеону иметь крайне пессимистическое мнение о современной ему иерархии и священстве. Он находит много причин духовного падения — отсутствие уважения к старшим, привязанность к материальным благам, нарушение евангельских заповедей, гордость, недостаток любви и т. д. Вот в каких выражениях пр. Симеон описывает состояние, в котором находится Церковь: «Таким образом, вся вселенная (οικουμένη) была наполнена таким заблуждением и таким злом. Нарушение и отвержение одной заповеди разрушило и повергло на землю всю Церковь Христову. Ибо она дошла до такого отсутствия порядка и до такого смятения, что почти нигде не были видны ее общие основы, ни узнано устроение Тела Владычнего в нас, но, как бы не имея нашей главы, Христа, ни связанные друг с другом, ни объединенные вместе Животворящим Духом, мы не соглашаемся, каждый в своем чине, быть построенными архитекторами Церкви, оставаясь рассеянными, как бездушное вещество… Мы разделены и разорваны ненавистью и духом гордости, и мы изгнали отличительный знак нашей веры, любовь, говорю я, относительно которой Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» [1017].

Можно, следовательно, сказать, что в 3–м Послании пр. Симеон выражается в несколько отличном тоне и даже содержательно иначе сравнительно с тем, что он пишет в 58–ом Гимне и в Первом Послании о исповеди, где более сосредотачивается на мистических дарованиях и праве разрешительной власти, вытекающем из них. Здесь пр. Симеон хочет сильнее подчеркнуть апостольское преемство, имеющее своим началом Самого Христа, посланного Отцом и пославшего в мир апостолов, которые, в свою очередь, оставили своими преемниками епископов. Картина, поражающая сходством с Посланием св. Климента Римского к Коринфянам [1018]. Хотя пр. Симеон неуклонно настаивает на том, что спасение невозможно без харизматического духовника, все Послание есть ответ на вопрос, как его найти и отличить от лженаставника. Пр. Симеон, однако, озабочен двумя духовными тенденциями, против которых борется, а именно: будто, как он постоянно слышит, в наше время нет более харизматиков или, напротив, будто всякий может быть духовником, даже если он не священник. Пр. Симеон утверждает, что только священники с апостольским преемством совершают таинства, что нужно слушать, что говорят преемники апостолов, и что они сохраняют до наших дней полноту благодати. Он говорит также, что подлинно духовные люди встречаются и в нашу эпоху и их нужно искать со всем возможным тщанием. Пр. Симеон уклоняется от прямого утверждения, что разрешительная власть принадлежит одним только священникам, но категорически утверждает, что таинства крещения и Евхаристии могут быть совершаемы только священством. Довольно настойчиво включая монахов в апостольское преемство, он не уточняет, однако, идет ли речь о лицах, получивших рукоположение. С более общей и богословской точки зрения пр. Симеон развивает новозаветное учение, что Церковь есть Тело Христа, рожденного от Пресвятой Девы Марии, что Христос ее камень, ее Жених и что она храм, всегда строящийся и всегда незавершенный, вплоть до Последнего Дня, когда она достигнет полноты, но что Святой Дух посылает пророческих мужей для ее обновления, когда она приходит в упадок, главным образом по вине иерархии. Это Послание достаточно ясно показывает, что пр. Симеон был истинным мужем Церкви и всецело ее членом и что его мистические тенденции не мешали ему видеть действительное положение вещей и открыто говорить о нем.

Говоря о видениях света у пр. Симеона, мы кратко отметили, что они часто сопровождались духовными феноменами, душевными и даже физическими: потерей сознания, исчезновением ощущения тела, падением на землю и т. д. Обыкновенно подобные состояния называются экстатическими. Мы хотим сейчас рассмотреть их более подробно и понять, каково отношение самого пр. Симеона к этим феноменам и какое духовное и богословское значение он им придает.

Оба видения света, о которых мы уже говорили [1019], отмечены многими экстатическими чертами. Это, во–первых, забвение среды, в которой находишься, и ее материальных нужд. Молодой послушник рассказывает: «Так велико было мое желание и любовное стремление (πόθος) к этому благу (единению с Богом), что при мысли о нем я забывал о всем земном и небесном, и не только об этом, но и о всякой пище и питье и о всевозможном телесном отдыхе» [1020]. Далее он рассказывает, как опасался, что не сможет молиться из–за усталости, если он разделит со своим духовным отцом вечернюю трапезу, и думал об этом, «сидя как в исступлении (έξεοτηκώς)» [1021]. Таково было его напряженное состояние перед видением света. При виде же его «он падает навзничь на землю» [1022]. Он теряет сознание: «Я был поражен неожиданностью чуда и пришел как в исступление. Не только это, но я забыл и место, где стоял, и чем я был и где, крича только «Господи, помилуй», как, приидя в чувства, я узнал, что говорю это» [1023]. Он прибавляет: «Но кто был говорящий… или движущий моим языком, я не знаю… Бог знает. Общался ли я с этим светом в теле или вне тела, знает сам свет» [1024]. Рассказывая о видении Георгия, пр. Симеон говорит: «Когда это видение прошло и юноша … пришел снова в себя, он находился в состоянии радости и изумления (εκπλήξει)» [1025]. А в автобиографических Благодарениях пр. Симеон рассказывает: «(Христос) поставил меня тогда вне мира, я подумал сказать и вне тела, точно узнать это Ты не дал» [1026]. То же ощущение потери тела, со всем тем, что в этом заключается непонятного, описано в следующих строчках: «Взяв меня и взойдя на небеса. Ты совозвел меня, в теле ли, не знаю, вне тела ли, Ты один знаешь, это соделавший. Но после того, как Ты дал мне пробыть там с Тобою час, я был поражен величиною славы — чьей и кого я не знаю, и потрясен безмерной высотой, и весь задрожал» [1027]. Как мы видим, пр. Симеон находится все время в неуверенности о природе своего экстаза, в теле ли он или вне его, он ни разу не решил этого вопроса. Окончание своего мистического переживания он описывает следующим образом: «Мало–помалу сладкий и добрый Владыка скрылся из моих глаз, я ли удалился от Тебя, или Ты отошел от меня, не знаю. Во всяком случае, я был вновь весь в себе, думая, что я откуда–то пришел и вошел в первое селение (моего тела)» [1028].

Все эти экстатические видения относятся к молодости пр. Симеона и отмечены ею. Однако в других писаниях, относящихся к более позднему периоду, пр. Симеон тоже говорит об экстатических явлениях. Так, в Первом Огласительном Слове, правда, произнесенном, когда ему был всего тридцать один год, пр. Симеон говорит: «Я вспомнил красоту непорочной любви и, внезапно, свет ее оказался в моем сердце, и я был совосхищен ее сладостью, и я потерял внешние чувства, весь отвлеченный умом от жизни, и я забыл то, что было под руками» [1029]. Это опять забвение внешнего, хотя и без чувства изумления, сопровождавшего его первые экстатические видения. В другом месте пр. Симеон говорит об экстатическом видении света. Ум, говорит он, «видит сам себя всецело соединенным свету и, видя, сосредотачивается и становится, каким был. Постигает свет в душе и исходит (έξίοταται) из себя, и, исступая (из себя), видит свет издалека, но, обратившись, вновь находится посреди света. И, таким образом, что сказать или что понять в видимом — совершенно не находит ни слов, ни понятий» [1030].