Кристина Рой - Тип и его светильник

— Разве Фред вам не рассказал все, что произошло? — неохотно спросил Тип.

— Фред ничего не говорил, но от одного из младших учеников я услышал очень грустную историю… Я хочу слышать это из твоих уст.

— Все, что вы слышали, правда, — проговорил Тип еле слышно. — Я был слишком сердит и произнес ужасные слова. Я… сделал еще хуже… Я огорчил Иисуса…

Господин Гольбрук был очень печален. Помолчав немного, он спросил; — Неужели ты собираешься свернуть с доброго пути?

— Нет. С Божьей помощью, нет!

Сердце пастора наполнилось благодарностью. Несмотря на несколько часов глубокой тьмы, которые пережил Тип, Бог удержал его в Своей руке!

— Как ты думаешь, простил ли тебе Бог?

— Да, простил! Но мне стыдно перед вами, учителем и ребятами… И потому я не мог сегодня помолиться вслух.

— А перед Богом тебе разве не стыдно?

— Бог все знает!.. Он видит, как я несчастен… Я покаялся перед Ним.

— Эдуард, что ты намерен делать завтра?

— Не знаю…

— А если бы знал, как поступить, сделал бы то, что нужно?

— Думаю, что да.

— Скажи мне, своим поступком ты прославил или обесчестил Христа?

— Обесчестил… — прошептал Тип.

— А знают ли мальчики, что ты раскаялся? Знают ли они, что ты попросил прощения у Бога?

— Нет.

— Может быть, чтобы снять это пятно, надо сказать им об этом? Как ты думаешь?

— Но как это сделать? Я должен сказать каждому из них?

— Может быть, проще сказать им всем вместе? Все равно, рано или поздно, об этом узнают все.

— Да, но ведь я могу это сделать только в школе, а завтра экзамен?!

— Ну и что же? Тип глубоко задумался.

— Господин Гольбрук, — наконец сказал он. — Вы не представляете, как это трудно!

— Скажу тебе, Эдуард, что ты тоже не представляешь, как больно было Спасителю слушать твои слова сегодня!

На этом они расстались. А борьба в сердце Типа все продолжалась.

На следующий день, перед самым началом экзамена, Тип подошел к учителю. Слушателей было мало, но экзаменующие уже все сидели за столом. Господин Бернс сначала удивился такому необычному поведению ученика, но, прочитав сильное волнение на лице Типа, ничего не сказал, а наоборот, нагнулся, чтобы выслушать, что тот шептал ему на ухо.

— Не лучше ли подождать до конца экзамена? Я задержу ребят на несколько минут.

— Нет, — ответил Тип. — Я боюсь, что тогда у меня не хватит храбрости. Лучше сейчас. Тогда учитель обратился к классу:

— Прошу общего внимания. Эдуард Леви желает что- то сказать вам.

Для Типа настала решительная минута. Красный от волнения, ответив твердым взглядом на вопросительное выражение пятидесяти пар глаз, устремленных на него, он сказал:

— Я хочу сказать всем, что очень сожалею о том, что произошло вчера. Я ужасно рассердился… Я сказал скверное слово… Я не думал, что способен на такой грех. Мне очень, очень тяжело… Не думайте, что я больше не люблю Иисуса. Я его люблю и верю, что Он мне все простил.

Глубокое молчание было ответом на эти слова. Господин Бернс, прикрыв глаза рукой, тоже молчал. Тип вернулся на свое место и сел. Тогда учитель, подняв голову, сказал:

— Надеюсь, что никто не позволит себе вспоминать тот поступок, который Бог простил.

Прозвенел звонок, и экзамен начался. Опустив голову, Тип сидел неподвижно, счастливый от сознания, что победа одержана. Да, борьба, через которую он прошел, была ужасной. Только отчаянным усилием, с помощью Бога, он заставил себя встать и во всем признаться перед ребятами.

Во время перемены мальчики с видимым уважением обступили Типа.

Даже Боб Тернер не высказал ни одной шутки, ничем не подразнил его.

Все старались доказать, что они не помнят вчерашнего.

Только Фред, подошед, довольно надменно, сказал:

— Тип, я должен заявить, что ты вчера ошибся, напрасно обвинив меня. У меня не было ни малейшего намерения подсказать тебе неверный ответ. Я догадался, почему ты так подумал. Пока ты решал задачу, господин Брей нагнулся ко мне и спросил, сколько учеников было в моем классе. Я ответил: "семь", а ты услышал это!

Тип был поражен.

— Почему же ты раньше не объяснил мне это?

— Ты ведь даже не дал мне возможности что- либо сказать! Обозвал меня лгуном… — холодно ответил Фред.

— Ты прав, — согласился Тип. — Я был такой злой, что убежал, не выслушав твоих слов. Прости меня, Фред!

Сказав это, Тип ушел, а Фреду стало так стыдно от того, что товарищ, к которому он относился свысока, смог попросить у него прощения…

Наконец экзамены были закончены. Ученики с нетерпением ожидали результата, желая знать, какие имена попадут на почетную доску. Типу было грустно. Еще накануне он надеялся быть в числе лучших, а теперь, несмотря на усиленную работу в течение всей зимы, все было потеряно… Тяжело вздохнув, он приготовился слушать отчет господина Гольбрука, который уже поднялся со своего места. Но пастор что- то медлил.

— Господин Бернс! — обратился он к учителю. — Разрешите мне сказать несколько слов ученикам. Все вы, — продолжал он, — присутствовали на вчерашнем экзамене Эдуарда Леви и знаете, сколько он занимался, хотя ему и не повезло с задачей деления. Господин Бернс, я предлагаю сообщить ученикам о предложении, сделанном Томом Минтурном от имени нескольких учеников.

Господин Бернс кивнул головой в знак согласия.

— Предлагаю Эдуарду Леви заново решить вчерашнюю задачу, чтобы сегодняшний результат определил его место в классе. Кто согласен, прошу поднять руку.

Фред Гольбрук первый поднял руку. Остальные последовали его примеру. Один Тип остался неподвижным.

Лицо его горело, и он не смел поднять глаз.

— Отлично, — сказал господин Гольбрук. Учитель обратился к Типу:

— Эдуард, подойди к доске.

Тип стал решать задачу. Глаза всех устремились на него. Цифра за цифрой прибавлялась на доске. И хотя рука Типа немного дрожала, лицо его было счастливо. Дойдя до того места, где вчера он ошибся, Тип немного подумал и без запинки написал еще несколько цифр. Затем, положив мел, сияющий, вернулся на свое место. Раздались несмелые рукоплескания и вскоре перешли в бурные аплодисменты. Тогда господин Бернс, улыбаясь, встал и, сделав знак рукой, попросил пастора прочесть отчет.

На следующий день Тип попросил у Тома местную газету, где был помещен этот отчет. Он несколько раз читал и с наслаждением перечитывал одну фразу; "Один из учеников господина Бернса, Эдуард Леви, особенно отличился в этом году своими быстрыми успехами… " В конце статьи стояло следующее: "На почетную доску занесены ученики, получившие высшие отметки по всем предметам: Вильям Брей, Фридрих Гольбрук, Гарри Дженгинс, Эдуард Леви".