Кристина Рой - В стране солнца

Лишка поднял голову и направился в сторону церкви, где собирались все те, кто имели такую же цель и которые так же мало понимали в этом деле, как и он сам.

Тем временем Палко уже добрался до дома священника, и так как он нашел садовую калитку открытой, то вошел через нее. Этот путь ему показался более коротким, а для него было важно как можно скорее сделать порученное ему дело.

По широкой аллее, среди разросшихся деревьев, прогуливался сам священник, сухощавый, еще молодой, но уже начинающий седеть мужчина.

Палко поцеловал ему руку, как наставил его дедушка.

— Это, значит, та земляника, которую нам обещали приносить? — спросил он приветливо. — Ты ее, наверное, вчера еще собирал?

— Нет, ягоды совсем свежие, я их собрал сегодня. Я встал еще до восхода солнца.

— Из тебя в жизни может выйти толк, ты, я вижу, прилежный мальчик. Отнеси ягоды на кухню и скажи, чтобы накормили тебя завтраком. Скажи, что я так распорядился. А собаку свою лучше оставь здесь, чтобы она моего кота не прогнала за тридевять земель.

О, сегодня мальчику повезло. Во-первых, он нашел много земляники, потом священник был к нему так добр, и, наконец, на кухне ему дали такой завтрак, что этого хватило бы на весь день. Кроме того, в его сумку они наложили остатки от вчерашнего ужина и кусок хлеба. Они также ему хорошо заплатили, как за ягоды, так и за грибы.

— Подожди, Дунай! — утешал он своего приятеля, когда они возвращались через сад. — Когда мы придем в горы, то и ты получишь свою порцию. У меня есть завтрак и для тебя.

Дунай обнюхал сумку своего хозяина, и ему совсем не понравилось, что священник их немного задержал.

— Ну как, дали тебе позавтракать?

— Да, да! Я вам очень благодарен.

— Но заплатили ли они тебе? — спросил с улыбкой священник. — Покажи, сколько же они тебе дали? Я боюсь, что тебе дали слишком много за такое небольшое количество ягод.

Мальчик с испугом посмотрел на священника, думает ли он так на самом деле, но по его лицу ничего нельзя было разобрать.

— Не знаю, — сказал он робко и со смущением.

— Дедушка мне сказал, сколько просить. Там были и грибы.

— Значит, это дедушкины деньги?

— Нет, они мои. Он только сберегает их для меня, чтобы потом купить мне валенки и сапоги. Если бы я мог еще больше заработать, то купил бы себе новую рубаху. Но для этого нужно очень много денег.

— Понятно, — сказал священник просто. — Но чтобы ты скорее ее получил, вот, возьми это как основание.

И к имеющимся в его кошельке медякам прибавилось еще несколько беленьких монет.

— И так как ты постоянно нас снабжаешь земляникой, я хочу тебя угостить кое-чем из нашего сада. — Он дал Палко пару сочных груш.

У мальчика сразу мелькнула мысль отнести одну дедушке. Он вежливо поблагодарил священника и уже собрался было уходить, но вдруг задержался и повернулся к священнику.

— Что ты еще хочешь, мой мальчик? Может, ты что-нибудь забыл? — спросил священник, с удовольствием смотревший вслед уходящему мальчику.

— Нет, я лишь хотел кое-что спросить у вас. Я знаю, вы священник, и люди приходят к вам исповедоваться. Правда ли то, что вы имеете власть прощать грехи?

Священник с удивлением сделал отрицательный жест на этот неожиданный вопрос.

— Разве ты хотел исповедаться у меня, мое дитя?

— Я, нет! — Глаза мальчика горели. — Знаете ли, я поступил так, как тот народ на Иордане: я все открыл и исповедал Иисусу, и Он действительно все простил. Я спросил об этом только ради тех людей, которые еще не знают, что и им Иисус может простить все их грехи, если только они обратятся к Нему. А вы можете им простить? Имеете ли вы эту власть? Сказал ли вам Бог когда-либо: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте"?

Священник положил свою руку на белокурую головку мальчика и с любопытством вглядывался в его ясные, голубые глаза. Он был истинный друг народа и детей и часто говорил, что в детях кроется будущность народа. Он чувствовал, что в этом бедном, деревенском мальчике обитает царственная душа и высокий дух.

— Знаешь ли, дитя мое, этого милосердный Бог мне никогда не говорил. Только один Иисус Христос есть Сын Божий, и Его мы должны слушаться. Той власти, которую Он имел, у меня нет. Я смею только говорить народу, что милосердный Бог простит их грехи, если они будут делать много добрых дел.

— Значит, для простых людей священник не является их Богом, приводящим для них все в порядок?

— Сохрани Бог, ни в коем случае! Кто тебе наговорил таких глупостей? -

Дядя Лишка. Но вам милосердный Бог, наверное, простит, если вы будете просить Его, ведь вы делаете очень много добрых дел. Меня вы велели накормить завтраком и, кроме того, дали денег на рубашку. Вы воистину слушаетесь Бога и Господа Иисуса Христа!

— Уже звонят, и я должен идти, — сказал священник, быстро обернувшись. Еще раз он кивнул мальчику головой, и Палко с Дунаем стали быстро подниматься в гору.

"Вы воистину слушаетесь Господа Иисуса, — звучало в душе священника, когда он уже в полном облачении стоял в ризнице. — О, я с самого детства ищу то, о чем говорил этот мальчик! Правда, я делаю кое-что хорошее, но Тебе, о, Божий Сын, я не повинуюсь и Тебя не слушаюсь. Мои грехи мне не прощены, как я знаю и то, что те, кто сегодня ко мне придут с исповедью, не получат ни прощения грехов, ни мира. И все же, как служитель церкви, я должен это делать. Но где же этот мальчик мог почерпнуть такие ясные понятия, эту живую веру в Христа?"

Углубившись в размышления, он взял в руки молитвенник. Книга открылась там, где, по Евангелию Матфея, ангел объявляет Иосифу: "Наречешь Ему имя: Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их". Священник чуть было не забыл, что молящиеся ждут его выхода; так сильно поразили его эти слова.

"Спасение от греха, это как раз то, о чем я так томлюсь, но не могу достичь. Это спасение приготовил Иисус, но как мне прийти к Нему?"

И в то время, как в костеле священник Малина с рассеянными мыслями совершал богослужение, Палко сидел в своей пещере и читал. Проходил час за часом. Над горами нависли черные грозовые тучи. Часть неба еще была освещена солнцем, в другой — гремел гром и сверкала молния. "Страна солнца" Палко тоже была освещена лучами солнца, и потому мальчик спокойно продолжал чтение. Он читал и читал.

По дороге в гору поднимался одинокий путник с опущенной головой — то был Лессинг. Хотя он искал убежища от приближающейся грозы и дождя, все же на все окружающее он обращал очень мало внимания. Тучи горя, омрачавшие его лицо, были темнее туч, закрывавших горизонт.

Да, тогда, много лет тому назад, была такая же гроза, как сегодня, и тогда он совершил преступление, которое уже не в силах был исправить своей дальнейшей доброй жизнью. Мысли об этом не давали ему покоя и теперь, и раскаты грома ему казались отдаленным звоном колокола, извещающим о погребении того, которого он так любил. Отдельные крупные капли дождя предвещали сильный ливень. Лессинг, озираясь вокруг, искал место, где бы укрыться, не столько самому, сколько сберечь свой праздничный костюм. Тут он увидел в двадцати шагах скалу: может быть, там можно укрыться. Подойдя быстрым шагом, он заметил в скале расселину, открывавшую вход в пещеру, а в ней он увидел невыразимо трогательную картину: на земле лежал Палко, обняв рукой Дуная, совершенно погрузившись в чтение какой-то книги.