Александр Лопухин - Толковая Библия. Том 5

И помогла Ему мышца Ею и правда Его поддержала Его . Отсутствие защитника Израиля пред Богом среди людей ведет мысль пророка к Тому великому Ходатаю, которого воздвигнет Сам Бог, т.е. к Мессии. Такой взгляд на подразумеваемого здесь Ходатая вполне согласуется и с другими, несомненно мессианскими местами того же пророка (40:10; 43:5; 63:5 и др.).

С 17-19 в ярком образе воинственной схватки Ходатая Израиля со всеми его врагами рисуется будущее торжество Всевышнего над всеми противниками, как из среды самих евреев ("противники "и "враги" — 18 ст.), так и из среды язычников ("острова" 18 ст.).

Любопытно здесь самое сопоставление обыкновенных воинских доспехов (брони и шлема) с орудиями, или средствами нравственной борьбы (правда, спасение), что повторяется потом и у Апостола Павла (Еф 6:17 [1027]; 1 Фес. 5:8).

Предшествующая мессианская, наполовину прикровенная, речь пророка переходит здесь в ясное и прямое предсказание о Мессии и Новом Завете.

И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия, говорит Господь . Апостол Павел в своем известном нарочитом рассуждении о судьбе Израиля цитирует это место в доказательство будущего обращения всех евреев, перед временем второго пришествия Господа на землю (Рим. 11:26 [1028]). Но, разумеется, ничто не мешает нам частичное исполнение данного пророчества относить и ко времени первого пришествия Иисуса Христа, когда многие из иудеев также обратились к Господу и уверовали в Мессию.

И вот, завет Мой с ними ... Дух Мой, Который на тебе... не отступит от уст твоих и уст потомства твоего... отныне и до века". Хотя некоторые из толкователей, во главе даже с блаженный Иеронимом, и склонны относить эти слова только к личности самого пророка Исаии, как верного "слуги Господа" и "стража дома Израилева", но общая мысль повествования и ближайший контекст речи ("завет с ними") заставляют видеть здесь указание на весь новозаветный Сион, или верный Израиль. В этом же убеждает нас и Божественное обещание не отнимать у этого народа того пророческого дара (Дух Мой, который на тебе), который был главной отличительной чертой всего миссионерского служения ветхозаветного Израиля и который продолжал некоторое время действовать и в новозаветной церкви, в лице особых " апостолов и пророков "(Еф 4:11). Об этом миссионерском призвании лучших сынов Израиля пророк Исаия, как известно, не раз говорил и раньше (42:1-4; 44:26; 55:3 и др.).

Прославление возрожденного Сиона (новозаветной церкви).

По общему мнению всех авторитетных экзегетов, это — чисто мессианская глава, относящаяся к христианской эпохе, именно к судьбам духовного Сиона, или новозаветной церкви. Конечно, это не значит еще того, что настоящая глава не имеет никакого исторического значения, или отношения к судьбам еврейского народа. Наоборот, отношение это — самое тесное и внутреннее, поскольку христианская церковь является воплощением идеала ветхозаветной церкви, с одной стороны, и поскольку лучшие сыны Израиля были и первыми гражданами новозаветной церкви (апостолы), (ср. 49:14; 52:21; 54 гл. и др.). Ближайшая же непосредственная связь этой главы с предыдущей покоится, отчасти, на контрасте (полное разложение современного пророку Израиля и духовная мощь возрожденного Сиона), отчасти — на прямой связи с речью об Искупителе, в заключение предыдущей главы. Большинство западных комментаторов этой главы обращают также внимание и на особый характер ее внешней структуры: это — говорят они — пророческая поэма, написанная в форме вдохновенной песни, которую можно разделить на пять, приблизительно равных частей, или стансов (Ewald, Cheyne, The pulp. Commentary etc.).

С 1 по 4. ст. включительно — первый станс, или отдел поэмы. В нем, по обычаю, дано обращение к адресату речи и указан ее главный предмет.

Восстань, светись ... У LXX и в славянском здесь добавлено "Иерусалиме" — слово, которого нет в подлинном еврейском тексте. В последнем здесь разумеется несколько иное слово, именно "Сион", как это видно из предыдущего (59:20) и последующего (60:14) контекста речи. Но суть дела от этого нисколько не меняется, так как очевидно, что оба этих термина — и Сион и Иерусалим — являются синонимическими определениями одного и того же предмета — новозаветной церкви. В этом смысле нельзя не приветствовать положительной глоссы святого Иоанна Дамаскина, который в 9-м ирмосе своего знаменитого пасхального канона к слову "Иерусалиме" сделал прекрасное добавление "новый": "светися, светися, новый Иерусалиме!"..

Ибо вот, тьма покроет землю и мрак — народы; а над тобой воссияет Господь, и слава Его явится над тобой . Это — один из самых излюбленных пророческих образов — сравнение всего ветхозаветного человечества с людьми, покрытыми мраком, блуждающими во тьме, "садящими во тьме и сени смертней". И вот, как первое творческое слово: "да будет Свет" некогда прорезало тьму первозданного Хаоса, так и пришествие в мир Обетованного Мессии было актом преображения мира, как бы, своего рода, его новотворения (Ср. 2 Кор 4:6 [1029]). Правда, "свет" этот первоначально будет возжен только в определенном пункте, именно — в Сионе и Иерусалиме; но отсюда, как из центра, лучи его будут постепенно проникать по всему миру и всех привлекут к себе, о чем пророк и говорит непосредственно дальше.