Маркус Борг - Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох

В обоих рассказах мы постоянно встречаемся с образами света . У Матфея особая звезда в ночном небе ведет мудрецов, пока не останавливается в Вифлееме (2:9). Лука использует образы света в своих гимнах: «С высоты посетит нас Восходящее Светило, воссиять сидящим во тьме и тени смерти» (1:78–79); а Иисус там назван «светом во откровение язычникам» (2:32). Также у Луки «слава Господня», сияние Божьего света, освещает пастухов, стерегущих в ночи свое стадо (2:9). Свет — это архетипический религиозный образ, который можно найти в любой из мировых религий. Так, при рождении Будды небо наполнилось великим светом. А «просвещение» как образ спасения занимает центральное место во многих религиях, включая христианство.

Свет как символ спасения мы встретим также и в Ветхом Завете. Приведу два примера из Исайи: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий» (9:2) и:

Восстань, светись, [Иерусалим], ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою. Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак — народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою. И придут народы к свету твоему, и цари — к восходящему над тобою сиянию (60:1–3).

То, о чем говорят эти образы, в краткой форме выражено в Евангелии от Иоанна: Иисус есть свет во тьме, свет истинный, просвещающий всякого человека, Свет миру (Ин 1:5, 9; 9:5). Вторая тема рассказов о рождении Иисуса — исполнение всех глубинных чаяний и надежд древнего Израиля. Чтобы это показать, Матфей приводит пять цитат из Ветхого Завета, сопоставляя их с событиями своего рассказа и каждый раз предваряя их стандартным выражением, которое показывает, то происходящее свершилось, дабы исполнились слова, сказанные через пророка. Однако тщательное изучение данных отрывков показывает, что в контексте Ветхого Завета там нет предсказаний о будущем, сделанных за несколько сот лет до этого. Скорее, этим Матфей хочет показать, что Иисус стал исполнением надежды Израиля. [33] Мф 1:23; 2:6; 2:15; 2:18; 2:23. См. мою книгу Reading the Bible Again for the First Time (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2001), pp. 113–117; и книгу Miller, Вопи Divine, pp. 155–174.

Лука достигает той же цели иным путем. Он не приводит цитат из Ветхого Завета в качестве предсказаний, как это сделал Матфей. Вместо этого он включил в свой рассказ гимны, которые перекликаются с Ветхим Заветом:

[Бог] низложил властителей с престолов и возвысил смиренных; алчущих преисполнил благ; и богатых отослал ни с чем; поддержал Израиля, отрока Своего, в память о милости — как Он сказал отцам нашим, — милости к Аврааму и семени его вовек (1:52–55).

Благословен Господь Бог Израилев, что посетил и сотворил искупление народу Своему, и воздвиг нам рог спасения в доме Давида, отрока Своего… спасение от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас (1:68–71).

Или вот слова старца Симеона:

Теперь отпускаешь Ты раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов: свет во откровение язычникам, и славу народа Твоего Израиля (2:29–32).

Исполнение не означает, что исполнились предсказания пророков так, как если бы в Ветхом Завете содержались конкретные указания на Иисуса. Такое впечатление порождают некоторые места Нового Завета (особенно у Матфея), и порой такие аргументы приводят к попытке доказать сверхъестественное происхождение Библии. Скорее, слова об исполнении утверждают, что в Иисусе, если воспользоваться словами знакомого гимна «О малый город Вифлеем» — «Сегодня ночью на Тебе сошлись все надежды и страхи этих лет». Как метафорические повествования оба рассказа о рождении говорят, что Иисус исполнил не только чаяния древнего Израиля, но и надежды всего мира.

Третья тема — зачатие от Бога, которое с человеческой точки зрения невозможно. В Ветхом Завете эта тема тесно связана с обетованиями Божьими Израилю. В рассказе о предках Израиля говорится о том, что Бог обещает им потомство многочисленное, подобно звездам на небе. Однако и Сара, и Ревекка, и Рахиль (жены Авраама, Исаака и Иакова соответственно) — все бесплодны. И вот в девяносто лет Сара зачинает ребенка и у нее рождается Исаак. Подобным образом Ревекка и Рахиль не могут родить, пока Бог не открывает их утробы. Позже Самсон и Самуил, которые избавляли Израиль от бедствий, были рождены бесплодными женщинами. Это, разумеется, не такое Божественное зачатие, в котором не участвовал мужчина. Но это зачатие с помощью Бога в тот момент, когда оно было по-человечески невозможным, ради исполнения обетовании Божьих. Подобное происходит и с Иисусом: его зачатие указывает на эту тему.

Четвертая тема — утверждение, что Иисус — Сын Божий. Об этом говорят все четыре евангелия и все другие книги Нового Завета, но только Матфей и Лука связывают этот титул Иисуса с зачатием и рождением. Такого нет у Марка и Иоанна. Мы не найдем у них, как уже говорилось, также и рассказов о рождении. У Марка мы узнаем о том, что Иисус есть Сын Божий, когда он — уже взрослый человек — крестится у Иоанна. Павел говорит об Иисусе, «родившемся от семени Давидова по плоти, поставленном Сыном Божиим в силе, по духу святости, в воскресении из мертвых» (Рим 1:3–4). Если мы услышим слова Павла, отложив в сторону позднейшее христианское богословие, чтобы оно не влияло на наше восприятие, мы увидим, что Иисус получил статус Сына Божьего через воскресение.

Но в обоих рассказах о рождении этот статус связан с Божественным зачатием. Матфей говорит об этом косвенно, а Лука — прямо. В своем рассказе о рождении Матфей называет Иисуса Сыном Божьим лишь косвенно, когда цитирует пророка Осию: «Из Египта призвал Я Сына Моего» (2:15). Лука говорит об этом прямо. Когда ангел Гавриил сообщает Марии, что она Духом Святым зачнет ребенка, он добавляет, что родившийся будет «Сыном Всевышнего», «Сыном Божиим» (1:32, 35). Как и в предыдущей теме по-человечески невозможного зачатия, которое Бог делает возможным, так и эта тема утверждает, что все, что совершится во Иисусе, будет «от Бога» и «от Духа».

Тема божественного зачатия, связанная со статусом Сына Божьего, подводит нас к пятой теме: рассказы, о рождении бросают открытый вызов притязаниям имперского богословия Рима. В рамках имперского богословия Рима император был Сыном Бога в силу своего божественного происхождения. Это началось с Юлия Цезаря (слово «цезарь», или «кесарь», означает «император»), который был Сыном Бога как потомок богини Венеры через ее сына Энея. После того как он был убит в 44 году до н. э., появились истории о его восхождении на небеса, где он навсегда занял место среди богов.

Эти представления набирали вес и обрели развернутую форму во времена кесаря Августа. Он родился под именем Октавиан в 63 году до н. э., а затем стал приемным сыном Юлия Цезаря. После убийства его отца империя была охвачена масштабной гражданской войной, но затем, в 31 году до н. э., Октавиан разбил войска Марка Антония и Клеопатры в битве при мысе Акций у северно-западного берега Греции. С этого момента и до 14 года н. э. он правил Римом и подвластными ему территориями под именем «кесарь Август».