Маркус Борг - Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох

Созерцательная молитва совершенно иная. Она включает в себя долгие периоды внутренней тишины. Обыденное сознание затихает, человек тихо сидит в присутствии Бога и может пережить глубинное соединение с ним. Такая молитва тоже существовала в иудейской традиции. Как уже говорилось, так молились иудейские харизматики, современники Иисуса. Она свойственна иудейскому мистицизму: средневековая Каббала восходит к древней мистической традиции merkabah («престол»), которая существовала во время жизни Иисуса и раньше. [72] Об истории иудейской мистики времен Иисуса и ранее см. особенно Gershom Scholem, Major Trends in Jewish Mysticism (New York: Schocken, 1946); fewisb Gnosticism, Merkabah Mysticism, and Talmudic Tradition, 2d ed. (Hoboken, NJ: KTAV, 1965). Изучение иудейской апокалиптики позволяет утверждать, что между апокалиптикой и видениями или путешествиями в иные миры существует тесная связь. См., например, книгу John J. Collins, The Apocalyptic Imagination (New York: Crossroad, 1984), где говорится о двух традициях иудейской апокалиптики, одна из которых связана с видениями, вторая — с путешествиями в иные миры.

Дух и близость Бога

О близости Иисуса с Богом свидетельствует тот факт, что в молитве он называл Бога abba. Это арамейское слово, которое произносили дети, обращаясь к своему отцу. Поскольку его произносили малыши, только осваивающие речь, можно сказать, что оно подобно нашему слову «папа». Но это не только детское слово, его использовали и взрослые , обращаясь к своим отцам. Это семейное слово, которое отражает отношения близости.

У Марка Иисус называет Бога abba в молитве ночью перед распятием: «Abba Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу эту мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (14:36). Это единственное упоминание слова abba в евангелиях, но нужно помнить, что Марк написан на греческом и потому упоминание арамейского слова указывает на его значимость. Многие ученые также думают, что именно abba стоит за греческим словом «Отче» в начале молитвы Отче наш у Луки. Версия Матфея начинается со знакомого всем более формального обращения «Отче наш, Который на небесах», но у Луки там стоит просто «Отче». Еще одно свидетельство об этом мы находим у Павла. Хотя он (как и евангелисты) и писал на греческом для грекоговорящих общин, однако он дважды включил в свои послания слово abba, поскольку его часто использовали, обращаясь к Богу, последователи Иисуса (Рим 8:15; Гал 4:6). Подавляющее большинство ученых согласны с тем, что это слово восходит к самому Иисусу.

На протяжении второй половины XX века ученые одновременно и переоценивали значение слова abba, и недооценивали его. Переоценивали — потому что некоторые утверждали, что это обращение к Богу уникально и указывает на особое самосознание Иисуса в его отношениях с Богом. [73] Классическое рассмотрение слова abba см. в книге J.Jeremias, Tbe Prayers of Jesus (Naperville, IL Allenson, 1967), хотя Иеремиас переоценивает его значение, утверждая, что это уникальное обращение к Богу Иисуса (вероятно, это утверждение основано на его богословских предпосылках). Разбор этого утверждения, в котором учитываются последние достижения библеистики, см. в книге James D. G. Dunn, Jesus Remembered (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2003), pp. 548–550. Действительно, такое обращение к Богу было необычным для иудаизма, но не беспрецедентным. Особенно поразителен тот факт, что обращение abba приводится в рассказах об уже упоминавшихся тут иудейских харизматиках. [74] Vermes, Jesus the Jew, pp. 210-13. Это слово недооценивали — поскольку оно использовалось в рамках иудаизма, некоторые исследователи отрицали его особое значение для Иисуса. Хотя более правдоподобно объяснить, почему некоторые иудеи и Иисус отказались от привычных обращений к Богу, тем, что у них был особый опыт близости к Богу.

Кроме слова abba в евангелиях часто встречается и несколько более формальное наименование Бога — «Отец», — но и оно указывает на близость. Иисус называет Бога Отцом трижды у Марка, четыре раза в Q, четыре раза у Луки, двадцать один раз у Матфея и свыше ста раз у Иоанна. [75] Данные из книги James D. G. Dunn, Tbe Cbrist and tbe Spirit, vol. 1 (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1998), p. 8. С одной стороны, такая статистика отражает тенденцию развития традиции добавлять это слово к раннему материалу. С другой стороны, она все равно значима. Во всем Ветхом Завете Бога называют «Отцом» менее двадцати раз. Гораздо чаще его называют «Царем» и «Господом». Дело не в том, что авторы Ветхого Завета видят в Боге, скорее, отдаленное и суровое существо, нежели близкого и любящего Отца. Эта идея широко распространена среди христиан, но она ошибочна. Самое важное, что это ставит перед нами вопрос: чем объяснить такое резкое изменение языка в евангелиях относительно иудейской традиции? Самое правдоподобное объяснение заключается в том, что импульс этому задал сам Иисус с его опытом близости Бога. [76] На протяжении последних нескольких десятилетий представители феминистского богословия постоянно нападали на широкое употребление слова «Отец». В связи с этим мне хочется отметить, что это слово использовалось, чтобы подчеркнуть не мужскую природу Бога, но семейный характер взаимоотношений с Ним. Важно также помнить, что слово «Отец» — метафора (как и слова «Царь», «Пастырь», «Горшечник», «Мать» и т. д.). В буквальном смысле Бог не «отец», лишь в переносном смысле он царь, пастырь, горшечник или мать. В метафорическом смысле Бога можно наименовать всеми этими словами, но в буквальном — ни одним из них.

Просветленный учитель и пророк

Кроме повествований и речений, указывающих на опыт познания священного у Иисуса, синоптические евангелия описывают еще две важных черты Иисуса, которые косвенно свидетельствуют о его опыте познания Бога: он показан как просветленный мудрец и как пророк.

Просветленный учитель мудрости

Опыт познания священного меняет восприятие человека. У него появляются переживания просветления. Как мы увидим далее, когда будем рассматривать этот вопрос подробнее, учение Иисуса отражает очень необычное восприятие мира. В речениях Иисуса постоянно встречаются образы света и тьмы, слепоты и зрения. Чаще всего он использует краткие притчи и провоцирующие афоризмы, которые приглашают слушателя к изменению взгляда на мир. Привычный и общепринятый взгляд для Иисуса тождествен слепоте. Он говорит о пути, дороге, об узком пути, который выходит за рамки всего «нормального» и «привычного». В этом Иисус похож на Будду, который передавал мудрость, полученную им благодаря опыту просветления. Иисус видит все иначе, чем обычные люди, — и проще всего это объяснить тем, что ему открылась некая иная реальность.

Иисус как пророк

Люди считали Иисуса пророком, и он сам себя так называл. Когда он спрашивает учеников: «За кого Меня почитают люди?» — те отвечают: «За Иоанна Крестителя, а другие — за Илию, другие же говорят: это один из пророков» (Мк 8:27–28; см. также 6:15). Более того, Иисус сам называет себя пророком. Столкнувшись с враждой и отвержением в Назарете, где он вырос, Иисус говорит: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем» (Мк 6:4; см. также Лк 4:24). Совершая свое последнее путешествие в Иерусалим, Иисус говорит: «Не может быть, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк 13:33). Он подобен ветхозаветным пророкам, так считают окружающие и так думает он сам. Как и это было и с теми пророками, призвание Иисуса и его стремления основаны на опыте познания Бога.