Палийский Канон - Ангуттара Никая

Далее, бывает так, что монах с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — он входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, [направленное на] воcприятие [фактора] невозмутимости, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, [направленное на] воcприятие [фактора] невозмутимости — является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным — то страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

Далее, бывает так, что монах, с полным преодолением восприятий форм, с исчезновением восприятий сопротивляемости, не обращающий внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «бесконечное пространство», входит и пребывает в сфере бесконечного пространства. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, [направленное на] воcприятие форм, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, [направленное на] воcприятие форм — является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным — то страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

Далее, бывает так, что монах, с полным преодолением сферы бесконечного пространства, [воспринимая]: «бесконечное сознание», входит и пребывает в сфере бесконечного сознания. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, [направленное на] воcприятие сферы бесконечного пространства, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, [направленное на] воcприятие сферы бесконечного пространства — является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным — то страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

Далее, бывает так, что монах, с полным преодолением сферы бесконечного сознания, [воспринимая]: «здесь ничего нет», входит и пребывает в сфере отсутствия всего. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, [направленное на] воcприятие сферы бесконечного сознания, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, [направленное на] воcприятие сферы бесконечного сознания — является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным — то страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

Далее, бывает так, что монах, с полным преодолением сферы отсутствия всего, входит и пребывает в сфере ни восприятия, ни не-восприятия. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, [направленное на] воcприятие сферы отсутствия всего, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, [направленное на] воcприятие сферы отсутствия всего — является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным — то страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

Далее, бывает так, что монах, с полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, входит и пребывает в прекращении восприятия и чувствования. И, увидев [это] мудростью, загрязнения в его уме полностью прекратились. Путём подобных размышлений можно понять, почему Ниббана приятна.

«Монахи, человек, не отбросивший этих девяти вещей, не способен достичь архатства. Какие девять? Страсть, отвращение, невежество, злоба, возмущение, надменность, дерзость, зависть и скупость. Тот, кто не отбросил этих девяти вещей, не способен достичь архатства.

Человек, отбросивший эти девять вещей, способен достичь архатства. Какие девять? Страсть, отвращение, невежество, злоба, возмущение, надменность, дерзость, зависть и скупость. Тот, кто отбросил эти девять вещей, способен достичь архатства».

«Есть десять вещей, о которых должен часто думать монах. Какие десять?

* «Я не принадлежу более к касте»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Моя жизнь зависит от других»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Моё поведение будет другим [по сравнению с домохозяйским]»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Могу ли я порицать себя в отношении моей нравственности?»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Могут ли мои друзья по святой жизни, после тщательного исследования, порицать меня в отношении моей нравственности?»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Я буду отлучён от всего, что дорого и приятно мне»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Я владелец собственных действий, наследник своих действий, рождён своими действиями, завязан на своих действиях, мои действия будут мне судьёй. Что бы я не делал — хорошее или плохое — я унаследую [результат] этого»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Каким я становлюсь по мере того, как пролетают дни и ночи?»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Радуюсь ли я [житию] в пустом жилище?»: об этом монах должен часто размышлять.

* «Достиг ли я сверхчеловеческих достижений, во истину благородного различения в знании и видении — такого, что когда мои друзья по святой жизни спросят меня [об этом] в мои последние дни жизни — я бы не чувствовал себя смущённым?»: об этом монах должен часто размышлять.

Таковы десять вещей, о которых должен часто думать монах».

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»