Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

К девятой главе. Против Аполинария, кн. I, § 11: „Исповедуя Христа Богом и человеком, говорим это не для разделения (да не будет сего!), но… чтобы… о самом Слове веровать, что Оно непреложно и неизменно“ [631]:§ 16: „Нечестиво думать, что непременяемое пременилось до скорби, тоски и смятения“ [632]. Кн. II, § 16: „Как Непреложный и Неизменяемый, не создавая Себе разумного рабия зрака, соделался человеком, чтобы и Слово было непреложно, пребывая тем, чем было, и разумный человек, будучи Богом, видим стал на земле“ [633]. § 17: „Если же Слово претерпело сие, то где непреложность и неизменяемость Слова“ [634]? § 2: „Как Сын единосущный Отцу и нераздельный с Ним по Божескому естеству, будучи непреложен и неизменен, мог бы назван быть удобостраждущим, если бы не соделался человеком, прияв на Себя в девической утробе целый образ человеческого состава, чтобы Ему и быть человеком в страдании, и быть непреложным, как Богу“? [635]Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 5: „Не самая сущность Слова, неизменяемая и непреложная, как измыслили некоторые, изменилась и была обрезана. Вам Спаситель говорит: видите, видите, яко Аз есмь, и не изменяюся(Малах. 3, 6) [636].

К десятойглаве. Св. Григорий Нисский в Антирритине, § 27: „Если Аполлинарий думает, что дух есть ум, то никто из христиан не говорит, что соединившийся с Богом человек был половинный, но во всей целости вступил в соединение с божескою силою“… „Если тело, в котором было Божество, было человеческое, а сие тело не бездушно, — отличительную же часть человеческого духа составляет ум (ибо если отделить его, осталась бы только, как часто говорили мы, скотоподобная часть), — то следует, что сей благородный муж осыпает поношениями не нас, но апостола, или, лучше сказать, и то изречение великого Иоанна, которое гласит, что Слово плоть быть и вселися в ны(Иоан. 1, 14). Не (сказал): в какую-либо часть нашего естества, но, поставив множественное число, обозначил тем все, что мыслится в нашем естестве, и сначала отделил слово от плоти, а потом соединил“ [637]. Св. Григорий Богослов во 2–м послании к Клидонию: „Равным образом они учат, что совершенный человек есть не человек, искушенный по всяческим, что–только сродно нам, разве греха (Евр. 4, 15), но соединение Божества и плоти“ [638]. Против Аполинария, кн. I, § 17: „И в сем чудно то, что Господь соделался человеком, и человеком кроме греха, потому что совершилось всецелое обновление, да явлено будет могущество Его“ [639].

К одиннадцатой главе. Против Аполинария, кн. I, § 5: „Господь ясно показывал, что имеет и плоть, и кровь, и кости, и душу, которая скорбит, возмущается и тужит (Матф. 26, 37; Иоан. 11, 27). Но никто не скажет, что это в естестве Божества; соделалось же это по естеству собственным Богу, когда Слово благоволило приять человеческое рождение“ [640]. § 15: „Когда явил Христос совершенное обновление, диавол не нашел в Нем ничего, чтобы соделало было совершенное спасение целого человека, и разумной души и тела, и воскресение было совершенно. Посему, напрасно лжеумствуют ариане, предполагая, что Спаситель восприял на Себя одну плоть и понятие страдания нечестиво перенося на бесстрастное Божество. Напрасно и вы (т. е. аполинариане), по другому примышлению мудрствуя подобно им, утверждаете, что Христос употребил в дело совне облекающий, т. е. членосоставный образ, вместо же внутреннего в нас человека во Христе небесный ум. Как же Он скорбел, тужил, молился? Написано: и возмутисядухом Иисус (Иоан, 11, 33). Сие же свойственно не плоти неразумной и не Божеству непреложному, но душе, которая помышляет, скорбит, смущается, тужит и разумно чувствует страдание“ [641]. Кн. II, § 13: „Божество никак не приемлет страдания без страждующего тела, не показывает смущения и скорби без скорбящей и смущаемой души, не тоскует и не молится без тоскующего и молящегося ума. Впрочем, все сказанное происходило не от недостаточности естества, но совершалось в показание бытия“ [642]. Ср. св. Григория Богослова два послания к Клидонию.

К двенадцатой главе, Против Аполинария Кн. II, § 5: „Посему и утверждаете, что от Девы родился Бог, и родился не Бог и человек, как определяет Евангелие (чтобы, исповедав рождение плоти, не назвать ее естественною и не сказать истины), но Бог, как бы в призраке явивший плоть Свою“. [643]Св. Григорий Богослов во 2–м послании к Клидонию: „Отвергая человека и внутренний образ, чрез вводимую или новую и только видимую личину, они очищают одно внешнее наше, до того противореча самим себе, что ради плоти иногда и другое объясняют грубо…, а иногда вводят более призрак плоти, нежели действительную плоть, вводят такую плоть, которая не испытывает ничего свойственного нам, даже того, что свободно от греха; и в подтверждение сего берут апостольское слово, только не апостольски понимаемое и изрекаемое, а именно, что Спаситель наш в подобии человечестем быв, и образом обретеся, яко же человек(Флп. 2, 7), как будто сими словами означается не человеческий образ, но какое то обманчивое представление и призрак“. [644]Против Аполинария, кн. 1, § 4: „Христос рождается в Вифлееме иудейском, именует отцом Иосифа, происходящего так же, как и Мария, от Давида, полагается в пеленах, Симеоном вносится во храм, приемлет по закону обрезание плоти и возрастает с годами“. [645]Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 5: „Сие-то (т. е. истинное человеческое тело Христа) рожденное в восьмой день было обрезано; сие-то Симеон приял в объятия; сие соделалось отроком и возрастало, стало двенадцатилетним и достигло тридцатого года“. [646]Кн. II, § 9: „Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу чрез побежденного некогда. Посему, Иисус прошел все искушение, потому что приял все, чем опытно изведано искушение, и этим одержал за людей победу, говоря: дерзайте, Аз победих мир(Иоан. 16, 33). Ибо диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признавал,… но против человека, которого древле мог ввести в обман, и чрез обманутого на всех людей распространил действие злобы своей“. [647]

Даже заключение „Двенадцати глав о вере“, предупреждающее, чтобы, из-за словопрения друг с другом, кто-нибудь не похулил самого учения веры, находит параллель в Антирритике св. Григория Нисского, § 49, где сказано, что Аполинарий своими словами о „человеко–боге“может дать много поводов чуждым вере смеяться над учением веры, и что эллины обратят наше таинство в предмет насмешки, и он, как подавший повод к богохульству, непременно окажется под тем пророческим проклятием, которое говорит: горе тому, чрез кого имя Божие хулится во языцех (Иса. 52, 5). [648]

Приведенные параллели между „Двенадцатью главами о вере“и антиаполинарианской литературой последних десятилетий IV века наглядно показывают ту обстановку, среди которой возникло рассматриваемое произведение: одни главы составляют прямую полемику против тех положений, которые или определенно были высказаны аполинарианами, или же выведены были их православными противниками, как неизбежное следствие аполинарианских воззрений (главы 1–4, 9–12), с другой стороны, имеют в виду отклонить те превратные заключения, какие аполинариане делали на основании христологии, защищаемой православными (главы 5–8). В этой полемике находят свое объяснение и те положения, которые обыкновенно признаются за отражение несторианства и монофиситства. Почему нет необходимости относить составление „Двенадцати глав о вере“к V веку. Совершенно справедливо наблюдение, что „это произведение от начала до конца вращается в тех же мыслях, как и направляемые против аполинарианства отцами IV века; во всех своих частях оно стоит в тесном отношении зависимости к этим произведениям; следовательно, без сомнения, оно равным образом по намерению автора во всем объеме посвящено полемике против аполинарианства. Вместе с этим тогда все же вероятнее, что оно возникло еще в то время, когда и эта полемика имела еще актуальный интерес“. [649]