Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Те же параллели показывают, что по особенностям воззрений и терминологии произведение близко стоит к. кругу произведений св. Афанасия Александрийского и его школы — к посланиям к Епиктету и Максиму Философу и к двум книгам против Аполинария; совпадения с св. Григорием Богословом и Григорием Нисским ограничиваются только общностью мыслей, — но характер выражения их совершенно иной. Что в полемике с аполинарианством в это время применялась форма анафематизмов, на это указывает 1–ое послание св. Григория Богослова к Клидонию. [650]

В виду того, что антиаполинарианский характер „Двенадцати глав о вере“выяснен совершенно бесспорно, не представляется необходимости в разборе совершенно неосновательной теории И. Дрэзеке, [651]по которой „Двенадцать глав о вере“не что иное, как исповедание веры Виталия, аполинарианского епископа в Антиохии, которое он представил папе Дамасу и о котором говорит св. Григорий Богослов в своем 2–м послании к Клидонию. [652]Теория И. Дрэзеке не встретила сочувствия в виду очевидной парадоксальности; [653]поэтому относительно нее можно ограничиться простым упоминанием.

Полный текст этого произведения сохранился в греческом оригинале [654], латинском [655]и сирийском переводах [656]. В греческих рукописях и в древних свидетельствах ему дается заглавие ή κατά μέρος πίστις, и это название его мы пока оставляем без перевода. Заглавие представляет загадку для исследователей: его можно понимать в смысле исповедания, заключающего в себе не все церковные догматы, а только часть их, или же в смысле пространного, детального, подробного изложения веры. В настоящее время признается более согласным с содержанием произведения последнее понимание [657]. Не меньше трудностей представляет и содержание произведения, собственно в отношении к его построению: в нем нет плана, — постоянно повторяются одни и те же мысли и разъяснения, введены целые символы, излагающие и такие пункты учения, которые не намечаются задачей произведения. Попытки установить в нем определенный план и постепенное развитие явно обнаруживают натяжки и насилие над текстом. Поэтому мы постараемся просто воспроизвести его содержание во всей его неупорядоченности и наметим только циклы мыслей.

Обычно первые три параграфа рассматриваются, как полемическое введение, намечающее круг предметов, о которых автор намерен говорить в произведении, и устанавливающее правильное учение о Св. Троице и о воплощении [658]. Но они не заключают в себе совершенно никаких признаков введения к последующим частям произведения, а представляют самостоятельный отдел его, параллельный остальным, в законченной форме излагающий триадологическое и христологическое учение. Почему правильнее назвать его первым отделом произведения.

Автор сначала отвергает враждебные и чуждые апостольскому исповеданию учения о Сыне и Духе Святом. К таким относятся прежде всего те, которые учат, что Сын и Св. Дух — из не сущих и впоследствии привзошли к Отцу, что Сын обожествляется и Дух Святый освящается по дару и благодати, которые неправильно понимают наименование „Сын“и „перворожденный из твари“, находя здесь указание на принадлежность его к тварям, рождение Сына описывают человекообразно, полагают Его во времени, а не признают безначальным, и которые вводят три поклонения, не имеющих между собою общения и чуждых. Не менее чужды апостольского исповедания и те, которые не поистине исповедуют в Троице три Лица, и нечестиво измышляют в единице тройственность и Сына считают мудростью, подобною человеческой мудрости, и наименование Его Словом объясняют по аналогии с человеческим словом, не имеющим ипостасного бытия. В противоположность этому извращению истины в учении ариан и пневматомахов — с одной стороны и савеллиан — с другой, автор дает краткое церковное и спасительное для мира исповедание веры в воплощение Слова: Оно приняло от Марии плоть, оставшись тем же и не подвергшись никакому превращению или изменению; Слово сочеталось с плотью и плоть соединилась с Божеством, причем во время исполнения таинства Божество восприняло на Себя страстность плоти. Но после разрушения смерти в святой плоти Слова пребывает постоянное бесстрастие и неизменное бессмертие, так как Божеством воспринято человечество в его первоначальной красоте. Если же и в этом пункте некоторые извращают священную веру, когда или усвояют Божеству человеческое — преспеяние, страсти и возрастающую славу, или отделяют от Божества преуспевающее и страждущее тело, как существующее собственною жизнью, то и таковые вне церковного и спасительного исповедания.

В этом отрывке автором в существенном пройден весь круг предметов исповедания веры, о которых речь идет в дальнейших частях произведения.

Следующий отдел излагает учение о Св. Троице в резкой противоположности к заблуждениям Павла Самосатского, ариан и пневматомахов в учении о Сыне и о Св. Духе, и затем в форме исповедания представляет учение о воплощении. Этот отдел обнимает 4–12 параграфы.

В нем можно различать прежде всего как бы введение, которое не стоит ни в какой связи с предшествующими разъяснениями и в котором раскрываются условия богопознания. Никто не может познать Бога, если не познает Сына, потому что Сын есть Премудрость, которою все создано, а Бог познается в премудрости. Но автор спешит предупредить возможность неправильных выводов из наименования Сына Премудростью: Премудрость Божия не такая, какую имеет человек, но совершенная и всегда пребывающая, — поэтому Он — не только Премудрость, но и Бог, не только Слово, но и Сын. Но и к Сыну невозможно придти иначе, как чрез Духа, ибо Дух есть жизнь и святое образование всего.

Вслед за этими разъяснениями автор решительно высказывает свое исповедание, что един Отец Бог, един Сын Слово, един Дух Жизнь. Если же кто станет утверждать, что Сын есть Бог только как исполненный Божества, а не как рожденный из Божества, тот отрекся от Слова, отрекся от Премудрости, потерял знание о Боге, ниспал в почитание создания, возвращается к нечестию эллинов и подражает неверию иудеев, которые не уверовали, что Он — Бог, и не исповедали его Сыном Божиим. A кто говорит, что Христос все совершает по повелению Слова, тот, во–первых, лишает деятельности само Слово и, во–вторых, утверждает явно несостоятельную мысль, что раб и создание может в свою очередь создавать другое. Далее, если кто скажет, что и Дух Святый есть освященная тварь, то он уже не сможет мыслить все освящаемым в Духе; потому что, кто отнимает у Духа силу все освящать, тот отрекается от источника освящения, закрывает для себя возможность сочислять его Отцу и Сыну, отвергает крещение и не может исповедать Троицу святою и достопоклоняемою. Или нужно говорить только об Единице, а не о Троице, или же не должно сочислять Создателю созданных тварей, Владыке — созданий, Освящающему — освящаемого. С вечным не должно воздавать поклонения тому, что получило начало во времени. Полагающий какое-либо начало жизни Сына и жизни Святого Духа тем самым отделяет Сына и Святого Духа от сочисления с Отцом. Должно же исповедывать и единое существо или Божество и единую вечность Троицы.