Томас Мертон - Одинокие думы

Мертон часто записывал в свой дневник навеянные молитвой мысли о монастыре и о природе вокруг него. Его духовность была глубоко укоренена в жизни. Он учил, что молитвенное размышление, которое действительно готовит ум и сердце ко встрече с Богом, дается порой нелегко и требует времени, сил и решимости. Оно, - как писал Мертон - во-первых, «освобождает от привязанности к вещам и от суетных забот», а во-вторых - «помогает ощутить Божие присутствие ... непрестанно с любовью внимать Богу и всецело на Него полагаться» [24] . New Seeds of Contemplation, 168-169. . Успех на этом пути не измеряется ни глубиной приходящих на ум идей, ни душевным комфортом. Главное здесь - выйти за пределы собственного разумения и войти во мрак, где уже не мыслят о Боге, а «неустанно устремляются к Нему чистой верой, надеждой и любовью» [25] . Ibid., 170. . Так достигают того, о чем уже говорилось, - уровня, где сознают ответ; так достигают созерцания. Молитвенное размышление заканчивается там, где начинается «созерцание и реальное единение с Богом» [26] . Merton, Thomas. Spiritual Direction and Meditation. Wheathampstead, Hertfordshire: Anthony Clarke Books, 1975, p. 44. .

Созерцание Мертон считал высшим проявлением молитвенной жизни. Следуя традиции христианских мистиков, он различал созерцание активное и пассивное, рождающееся по вдохновению свыше (infused contemplation). В сущности, активное созерцание и зрелое молитвенное размышление - одно и то же. Оно готовит нас к чему-то большему, помогая преодолеть наше ложное «я», разглядеть присутствие Божие в жизни и в мире. Пассивное же созерцание, - писал Мертон, - это «переживание близости Бога, которое рождает в душе Он Сам, давая ей непосредственно, но сокровенно и тайно, опытно познать Его, как Он есть» [27] . The Waters of Siloe, 361. . В своих взглядах Мертон вполне согласен со своими великими предшественниками. Его ранние тексты написаны под большим влиянием св. Иоанна Креста и св. Терезы Авильской. Позднее же его кругозор расширился до Иоанна Руйсбрука, Генриха Сузо, Иоганна Таулера и даже до Мейстера Экхарта [28] . В ранних своих текстах Мертон - предвидя трудности с цензурой - опасался ссылаться на Мейстера Экхарта, часть трудов которого Иоанн XXII признал еретической. .

Созерцание, по мысли Мертона, - это признак полноты и зрелости христианской жизни. Ради созерцания человек сотворен Богом; оно - высшее духовное делание, предваряющее видение райского блаженства, доступное уже за пределами земной жизни. Мертон писал, что созерцание - это «сама жизнь, полная сил и трезвения, глубоко сознающая саму себя» [29] . New Seeds of Contemplation, 1. . Он считал, что к совершенному созерцанию призван каждый, и ссылался при этом на отрывок из Евангелия от Иоанна, где Христос во время Тайной вечери обещает ученикам единение с Богом в Духе Святом. Однако достигают его немногие. Оно, согласно Мертону, одновременно и дар, нечто, рождаемое в душе Самим Богом, и плод усилий и молитв. Душа приобщается к созерцанию по мере того, как молитвой и размышлением освобождается от ложных устремлений.

Книги Мертона дают представление и о пути, который проделывает душа от зрелого молитвенного размышления к созерцанию, дающему ей мир и силу. Поначалу душа знает только боль и мрак. Иначе говоря, пытаясь дотянуться до Бога, она поднимается над мыслью и чувством, но попадает во мрак, где ей необходимо сокрушение и спасающее от самообольщения осознание своей ничтожности перед Богом. Видя свою греховность, душа испытывает благоговейный страх и понимает, как она ничтожна. Свет, который Бог изливает в душу, Мертон сравнивал с лучом солнца, падающим на больной глаз: бесконечная чистота Бога ранит несовершенную душу, повергает ее в трепет и ведет к покаянию. Как писал Мертон, «ночной мрак выправляет помышления сердец. Безмолвная «ночь веры» делает их простыми и чистыми» [30] . Contemplative Prayer, 82. . Сойдя в средоточие собственной ничтожности, взыскующая Бога душа бывает ведома Духом и подходит к «бездне непознанного, но стоящего рядом, Того, Кто ближе к нам, чем мы сами к себе» [31] . Ibid., 38. Мертон цитирует здесь св. Августина. .

Тому, кто открывает свою ничтожность, приходится нелегко. Для него настает «темная ночь души», как писали христианские мистики, - происходит внутренний переворот, молитва делается сухой, молитвенное размышление приедается, а богослужение тяготит. В этот решающий момент молитвенной жизни многие отступают, ибо вместо Бога находят один только мрак. Истинное созерцание зарождается в пустынном и безводном краю, но всякий забредший туда получает, по мнению Мертона, верный знак - казалось бы, всё потеряв, он ощущает, что нечто приобрел, что Бог действует в нем несмотря ни на что. Пустыня делается местом очищения.

Тот, кого необъяснимо, но властно влечет в пустыню и мрак, находится в преддверии созерцания. Ему иногда кажется, что Бог оставил его, и он вопрошает о смысле и цене собственной жизни, или - как писали Камю и Сартр - заглядывает в экзистенциальную бездну. Но христианину вовсе не надо смиряться с абсурдностью бытия в абсурдном мире. Ему достаточно совершенно забыть о себе и начать молиться по-настоящему. Видя, что Бог живет в нем, христианин больше не думает о том, что его любит какой-то далекий Создатель.

Пребывая во мраке, человек вдруг понимает, что нашел живого Бога, «что именно в этом непроницаемом мраке он обладает Богом так полно, как только возможно в этой жизни... он видит, что глубокую ночь сменяет день, а его вера делается зрячей» [32] . New Seeds of Contemplation, 105. . В созерцании человек исчезает в Боге - «остается один только Бог» [33] . Ibid., 223. . Во мраке он приобщается к Богу, ищет Бога и находит, не находя, «знает, не зная, а вернее - поднимаясь над знанием и незнанием» [34] . Ibid., 1. . Опустошив себя, человек находит Бога, Который Сам оказывается «пустотой», «небытием», потому что совершенно неотмирен и в то же время пребывает в мире. Бог выше всякого человеческого разумения. Великие христианские мистики, традицию которых Мертон наследует, тоже говорили о Боге как о «ничто». Бог бесконечен и поэтому находится за пределами всякого «что», за пределами всего умопостигаемого, воспринимаемого и выразимого. Как писал Мертон, «совершенная пустота превосходит всё сущее, но во всём пребывает, в ней сокрыто истинное бытие» [35] . Contemplative Prayer, 118. .

Находя в созерцании Бога, человек обретает и свое истинное «я». Он видит, что Бог обитает в его самой сокровенной глубине и открывается ему как любовь. Опустошая себя, человек начинает любить Бога ради Него Самого, становится одним целым с Ним в любви, он «любит и знает, что любит и любим ответной любовью» [36] . Merton, Thomas. The Ascent to Truth. London. Hollis and Carter, 1951, p. 206. . Любовь и сила Духа Святого преображают человека, приобщают к Христу. «Созерцание - это полнота христоподобия души», - писал Мертон [37] . Ibid., 10. . Став чадом Божиим, человек начинает жить жизнью Христа, с Которым он становится един в совершенно бескорыстной любви. Живя в созерцании и единстве с Богом, человек и в своих действиях несет больше любви, чем прежде. Он любит Бога, Которого не видит, и ближних, которых видит [38] . Ср. 1 Ин 4, 20. , и выражает свою любовь в делах. Всё это Мертон познал опытно, когда был наставником послушников, молодых людей, только что пришедших из мира, напичканного техникой, раздираемого враждой, помешанного на том, как выжить после ядерной войны. Многим из них Мертон помог выйти из душевного и духовного тупика.