Сергей Епифанович - Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие

Таким образом, и творение, и промысл, и суд представляют собой такой акт воли Божией, который основан на намерении, является делом личной воли. С признанием этого положения в представление о Боге вносится новый премысленный момент и вместе новое существенное определение — признание Бесконечного личным Существом. Так катафатическое определение Божества получает свое всестороннее раскрытие.

Все, что до сих пор говорилось о свойствах Божества и проявлении их в мире, а также о способе этого проявления, имеет непосредственное отношение, собственно говоря, только к Божественному Логосу как творческому принципу. Именно Логос проявился в мире, и в Логосе все бытие причастно Бога [304]. Эти тесные отношения Логоса к миру выражаются при посредстве и в форме энергий Его, или маленьких логосов(λόγοι) [305], идей, на которые творчески как бы расчленяется Единый Божественный Логос, и которые снова объединяются в Нем, как радиусы в центре круга [306]. Соответственно троякой деятельности Логоса — творческой, промыслительной и судящей, и Его λόγοι, или идеи, проявляются трояко: как основные начала или законы естества (λόγοι φύσεως) [307]и как цели или пути промысла и суда (λόγοι προνοίας και κρίσεως) [308]. Эти λόγοι; охватывают собой все бытие на всем протяжении его существования. В λόγοι естества как бы заключен весь чувственный и мысленный (духовный) мир; в λόγοι промысла и суда — вся его жизнь, все цели его движений, сводимые к одной высшей — обожению. В частности, в λόγοι промысла и суда предначертано и воплощение и искупление, этот центр промысла и высшее осуществление идеи обожения [309]; ими также всецело определяется повторение и аскетическое усвоение каждым человеком тайны искупления и спасения, т. е. охватываются все виды добродетели и ведения [310]; в них, наконец, намечается и будущая судьба всего мира [311]. Весь мир как бы висит на этих λόγοι, имея в них истинную свою сущность. По ним же, как по Своим хотениям, или предопределениям, и Сам Логос познает мир [312]. Через них Он выражает Свои отношения к миру и осуществляет объединение его с Собой. Логос предвечно содержит в Себе все λόγοι [313]. Из него они исходят для образования мира и в Нем снова объединяются как своем Источнике. Объединение это совершается через обобщение. Образуя все более и более общие группы по видам и родам, λόγοι, наконец, восходят к Премудрости и Рассудительности (φρόνησις) Божией, содержащей все общие и все частные λόγοι [314].

Объединяя в Себе все λόγοι, Божественный Логос является центром всего тварного бытия. При этом Он не только творчески связует с Собой все бытие, но и промыслительно ведет его к другому еще более полному объединению с Собой, к возвращению к Себе и обожению в Себе всего исшедшего от Него бытия. Таков предвечный»совет»(βουλή) Божий [315], конечная цель промысла.

Так выступает Логос в своих энергиях, или логосах.

Эти логосы могут быть, однако, рассматриваемы не только в отношении к их Виновнику и Носителю, но и в отношении к образуемому ими миру, так сказать, сами по себе. Такое рассмотрение их переводит нас в сферу онтологии, в область»естественного (так сказать, философского) созерцания»тварного бытия [316]. Все бытие по существу идеально. Оно есть не что иное, как совокупность логосов, исшедших из Логоса и разнообразно переплетающихся друг с другом. Все качественные различия бытия зависят от разных комбинаций этих логосов. Уплотнение их образует грубую чувственно постигаемую тварь [317]. Весь мир, таким образом, представляет собой в большей или меньшей степени»одебеление»или воплощение Логоса [318], таинственно скрывающегося в λόγοι под оболочкой тварного бытия [319]и во всех действиях Своих обнаруживающего Свои λόγοι промысла и суда [320]. Задача онтологии — созерцать эти λόγοι [321], их взаимное переплетение и постепенное одебеление6 [322]и через обобщение их [323]восходить к всевиновному Логосу [324].

Все тварное бытие представляет собой ниспускающуюся лестницу пяти видов бытия: бытия мысленного, разумного, чувственного (животного), растительного и просто сущего [325]. Но по существу оно распадается на два мира: мысленный (духовный) и чувственный (телесный) [326]. К первому относятся ангелы и души людей, ко второму — все вещественное бытие [327].

Ангельский мир не служит предметом специальных созерцаний преп. Максима. Преп. отец просто примыкает к ареопагитским воззрениям на девятичиновную иерархию [328], на различие ангелов по совершенству богопознания [329], и лишь конкретнее представляет благотворное участие их в нравственной жизни людей [330]. Все ангелы, как и все происшедшее от Бога, созданы по известному λόγος'y [331]. Они совершенно бестелесны [332], хотя, как тварные существа, отличаются уже некоторой сложностью (из и) [333]. У падших ангелов [334]эта сложность как бы соединяется уже с некоторым овеществлением [335], в силу их пристрастия к веществу.

Если даже мысленный (духовный) мир отличается сложностью, то тем в большей степени, конечно, отличается ей мир чувственный. В нем и самая основа его (υλική ουσία) [336]- материя (ύλη) - является сложной: она состоит из четырех элементов, или стихий [337], притом противоборствующих друг другу [338]. В силу этой вещественной сложности чувственный мир имеет бытие не в веках, чуждых течения времени, как мир мысленный [339], а во времени и пространстве [340], и подвержен постоянному тлению и разложению на элементы [341], так называемому»течению вещества» [342]. Для нашего познания он представляет собой грубую и телесную видимость, воспринимаемую чувствами [343]. Впрочем, эта тешащая чувства внешняя сторона мира (επιφάνεια) [344]существует только для сродных вещественному миру чувств [345]. Сама по себе (без λόγοι) вся чувственная являемость мира составляет одно небытие, μη όν [346]. Настоящая истина заключается в умопостигаемых λόγοι [347], чуждых всякого противоборства и тления [348]и представляющих поэтому истинное бытие. Чувства лишь обольщают и вводят в заблуждение человека, когда предлагают ему мнимое чувственное бытие [349]и закрывают им истинное [350]. Это, впрочем, не значит, что мир существует мнимо или лишен причастия истинного бытия в Логосе. Под внешней являемостью (φαινόμενα) в мире скрывается бытие умопостигаемое (νοούμενα) [351]. Оно и составляет истинную духовную сущность мира, роднящую его с более близким Богу духовным бытием [352]и соединяющую с Богом, отделение от Которого равносильно переходу в небытие [353].

Оба мира — и чувственный, и мысленный — не только сходны по своему составу [354]и сродны по одинаковому отношению к Логосу, но и поставлены во внутреннюю гармонию между собой. В чувственных вещах, как типах (отобразах), можно созерцать идеи (λόγοι) мира мысленного [355], и наоборот. Логосы того и другого мира параллельны. Чувственный мир есть символ духовного и в своих λόγοι сливается с ним. Божественные идеи (λόγοι) естества, промысла и суда одинаково проявляются и там и здесь [356].