Владимир Богоявленский - Творения

Таким образом, прошение это имеет в основе своей смиренное сознание и исповедание того, что мы великие пред Богом грешники и заслуживаем одного только наказания. Поэтому не может по-христиански молиться этой молитвой фарисей, который сам себя оправдывает, сам себе оставляет долги свои или когда приносит молитву Богу, то рассчитывается с Ним, покрывая грехи свои тем добром, которое он сделал, причем он делает даже начет на Бога, находит излишек и предъявляет, так сказать, иск к Богу, требуя уплаты за излишек. Пятое прошение скорее предполагает сердце мытаря, которое в сознании многих и великих своих прегрешений не находит никакого средства к избавлению от них, кроме одной милости Божией. Боже, — говорит он, — милостив буди мне, грешному !

Братия! Как много причин имеем мы обратить особенно строгое внимание на это словечко — наши и просить у Бога прощения наших грехов! Они все падают на нас, они все ответственны для нас, грехи эти, не только наши собственные, лично нами соделанные, но и грехи наших братий, и не в том только смысле, что и наши братья, подобно нам, нуждаются в благодатной помощи и отпущении грехов, и наша братская любовь должна побуждать нас просить за них об этом Бога, но и в том, что их грехи вместе с нашими обвиняют нас пред Богом, прибавляют лишний слой к массе наших грехов, увеличивают нашу вину, делая более тяжкою нашу ответственность на Страшном Суде. Ни один человек не живет для себя только одного, и никто не делает грехов для себя только одного.

Мы никогда не можем сделать добрым то, что сделано нами дурного, и никогда не можем возместить или уплатить того, что должны мы нашему Богу, ибо каждый день увеличивает сумму наших грехов и делает нас все более и более виновными пред судом Его. Только один Бог может быть нашим поручителем и ответчиком; только один Он может освободить нас от ответа, сложить со счетов долги наши, сделать употребление из своего высочайшего царского права помилования и сказать: «Прощается, слагается со счета!» Ибо иначе здесь ничего не может сделать и Он Сам, иначе и Сам Всемогущий Бог не может освободить нас от грехов наших. И Сам Бог не может зла, сделанного тобою, совершенно изъять, уничтожить, сделать его, так сказать, несделанным, неосуществленным. Это есть то единственное, святое ограничение, которое Он Сам сделал для Своего всемогущества. В том и заключается самая серьезная и самая ужасная сторона греха, что и Сам Бог при всем Своем всемогуществе не имеет никакого более средства изгладить или уничтожить грехи наши, как только простить их, оставить без взыскания.

Потому-то мы и просим в этой молитве, чтобы Он оставил вне Своего взыскания, презрел грехи наши, употребив при этом Свое великое милосердие, и принял во внимание искупительные заслуги нашего Спасителя, Который Сам научил нас молиться: Отче, остави нам долги наша , даже более, Который Сам принес Себя в жертву и сделался нашим Искупителем. Даруй нам собственным опытом познать, на себе самих испытать справедливость той истины, что идеже бо умножися грех, преизбыточествова благодать (Рим. 5,20).

Если же Небесный Отец наш действительно проявляет и дает такую благодать, внимая твоей, друг, молитве, и успокаивает, и умиротворяет твою душу прощением грехов твоих, то старайся ближе принимать к сердцу и с должным благоговением произносить те слова, которые Учитель преподал ученикам Своим в пятом прошении, повелев говорить так: Отче, остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим .

Что же выражают слова эти, и в каком смысле мы должны употреблять их? Не в том, конечно, смысле, будто мы нашу готовность прощать наших обидчиков хотим предложить здесь Богу, как побуждение и основание, по которому Он обязан прощать и нас. Равно и не в том, будто мы просим здесь Небесного Отца прощать нас в такой мере и степени, в какой мы прощаем наших обидчиков. В этом случае мы сделали бы очень плохой и неправильный расчет, требуя от наших должников каких-нибудь сотен грошей, тогда как сами должны нашему Небесному Отцу десять тысяч талантов. Скорее мы изъявляем здесь пред Богом нашу сердечную готовность, в благодарность за Его помилование нас, прощать со своей стороны и наших должников или обидчиков. Таким образом, словами пятого прошения якоже и мы оставляем должником нашим Господь требует от нас, чтобы и мы со своей стороны были готовы прощать и искренно благотворить тем, которые погрешают против нас.

Но как сильно, однако, изобличает, братия, сухость и холодность нашего сердца то обстоятельство, что мы должны всякий раз при чтении Отче наш выражать нашу готовность быть милостивыми к ближним по особенному повелению Господа определенными словами. Ведь такое обещание содержится не в этом только прошении, но и в каждом прошении этой молитвы. Так, например, читая четвертое прошение: хлеб наш насущный даждь нам днесь , мы выражаем то же самое обещание, то есть готовность раздавать этот хлеб и другим, делиться им и с теми, которые имеют в нем нужду. Но Спаситель здесь не заставляет нас выражать это обещание никакими особыми, прямыми словами. Он предоставляет нам самим подразумевать это в своей молитве. И только здесь, в этом пятом прошении, Он не предоставляет этого нашему собственному благоусмотрению. Здесь Он вменяет нам в обязанность высказывать это прямыми и определенными словами. Он знает, что человеку часто очень трудно бывает и из богатого запаса благ и даров, полученных им из рук своего Отца Небесного, уделять что-нибудь своим собратьям, но несравненно труднее бывает для нас и после самой богатой милости, оказанной нам Богом, добровольно и вседушно прощать обиды другим.

О Милосердый Отче и Господи! Как часто и как тяжко согрешаем мы пред Тобою тем, что так неохотно прощаем должников наших и так мало усвояем любовь Твою ко врагам! Но потерпи и не вниди в суд с рабами Твоими. Вместе с прежними долгами оставь нам и новые, ежедневно нами совершаемые, а также и этот тяжкий долг нашего сухого, черствого и немиролюбивого сердца. Даруй нам по неисчерпаемой милости и любви Твоей утешение ежедневного прощения грехов наших и огнем Твоей любви согрей и наши хладные, оледеневшие сердца. Аминь.

И не введи нас во искушение

Когда мы, братия, после искренней, смиренной молитвы к Небесному Отцу о прощении грехов наших получаем как плод ее душевное успокоение и в этом блаженном мире нашего сердца опытно познаем утешение благодатного отпущения грехов своих, тогда обращаем взор свой на путь нашей жизни, лежащий пред нашими глазами. Ах, как желали бы мы теперь сохранить этот блаженный мир нашего сердца, эту явную близость к благодати нашего Бога, эту полную преданность Ему и Его воле! Мы желали бы теперь с новою, совершенною и неизменною верностью Ему только Одному служить и Ему Одному посвятить свое сердце, свою жизнь. И, однако, мы хорошо знаем неровности и опасности нашего жизненного пути, и опытно испытанную слабость, и непостоянство нашего сердца. А потому нам страшно становится при представлении своих немощей и пред великостью и трудностью нашей задачи. Мы возводим взор свой к Тому, Который Один только благонадежно может направить стопы наши и безопасно провести чрез все неровности нашего пути, и молимся: Отче, не введи нас во искушение !