Василий Экземплярский - Христианское юродство и христианская сила (К вопросу о смысле жизни)
- Название:Христианское юродство и христианская сила (К вопросу о смысле жизни)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Экземплярский - Христианское юродство и христианская сила (К вопросу о смысле жизни) краткое содержание
В. И. Экземплярский. ХРИСТИАНСКОЕ ЮРОДСТВО И ХРИСТИАНСКАЯ СИЛА (К вопросу о смысле жизни)
Доклад, читанный в закрытом собрании Киевского Религиозно-философского общества.
Текст печатается по журналу "Христианская мысль", 1916, Na 1, с. 63 - 86; Ne 2, с 53 - 67; № 3, с 28 - 43.
Христианское юродство и христианская сила (К вопросу о смысле жизни) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Любовь — юродство. Христианская ли только любовь? Нет, всякая любовь — юродство. Разве не юродство, разве не безумие, когда высшая красота растительного царства — цветок — рассыпается, умирает, чтобы дать жизнь потомству семян? Разве не юродство, что каждая мать всего живущего истощает всячески свою жизнь, чтобы вырастить свое дитя, и тем больше любит последнее, чем больше жертв, труда и отречения оно от нее требовало? Разве не юродство нежная забота старой няни о ребенке или самое величественное проявление любви в мире — благословение отходящего, умирающего молодому, растущему, сменяющему? Не безумна ли любовь отвергаемая, не ужасна ли любовь к недостойному ее, не глупа ли жертва любви без надежды спасти погибающего? И однако только там и любовь, где нет мысли о пользе, выгоде, награде, где совершенное самозабвение, самоотречение, где замолкает голос рассудка и утихает буря страстей. И если мир весь стремится к любви, то не значит ли, что есть у любви своя логика, что ее безумие имеет высший смысл, свое оправдание? Но теперь я не хочу говорить о любви вообще. Речь моя о любви христианской.
Такая любовь есть, прежде всего, любовь к Богу, как уже ясно из сказанного. Она — солнце христианской жизни, высший покой и радость сердца, ею определяется направление жизни, освещается весь ее путь. "Любящий не увидит в сердце своем ничего, кроме Бога" и "душа наша дотоле томится, не находя покоя, пока не успокоится в Боге". И, казалось бы, нельзя и представить более высокой, более идеальной формы любви и в то же время — более разумной, более естественной. Бог — все. Он высшая сила, могущество, красота, доброта. И страх благоговения, питаемый чувством своей малости и грешности; и бесстрашие сына, дерзновенно сознающего, что Бог — его Отец; и совершенное самоотречение ради Любимого, и полнота жизни в Нем — все совмещается во всеобъем- лемосги Предмета религиозной любви — в отношении человека к Богу. Но это отношение для нас не есть еще то, какого ожидаем, не есть отношение "лицом к лицу". Мы знаем лишь "отчасти", мы видим Бога лишь сквозь тусклое стекло, как бы в зеркале, говоря образами ап. Павла (1 Кор. 13:12), и это тусклое стекло — мир весь, и люди, и вся природа, и наша душа, такая всегда неясная, такая затуманенная. Любовь к Богу не рождается извне и сразу. К ней ведет путь от земли к небу, от мира к Творцу, от сына-человека — к Богу, Отцу света. Чтобы принять и полюбить Бога, надо раньше принять и полюбить Его творения, мир весь в сложной икономии его жизни, человека всего в сложности его отношений. И здесь заключен глубочайший источник того юродства религиозной любви, которое во все периоды истории человеческой мысли вызывало бунт против Бога, против Его строительства жизни. Я не буду называть имен богоборцев различных времен и народов. Достаточно вспомнить одного Достоевского, чтобы понять, над какой бездной течет наша испытующая Божии пути мысль с ее всегдашним спутником — голосом христианской совести.
Задумаемся над источником нашей любви к Бог/. Свет от света и любовь от любви. Так и любовь наша к Богу: "Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас" (1 Ин. 4:19). Это величественно простые слова апостола любви. Дитя отвечает любовью любящим его; язычники, т. е. люди, чуждые мысли о мире чисто духовных ценностей, любят любящих их. Христианин называет Бога Отцом, в Нем видит "Отца щедрот и всякия утехи", видит, насколько мир отражает Бога и насколько Бог говорит миру в Единородном Своем Сыне Иисусе Христе. Что мир отражает премудрость и благость Божию, — кто этого не знает? От боговдохновенного поэта-псалмопевца, слышавшего благодарение и восхваление Творца всей тварью, и от величайших философов, искавших оправдания веры в Бога от рассматривания мира, до последнего грубого язычника, благодарящего своего божка, все чувствуют и исповедуют эту Божию благость. "Небеса проповедуют о славе Божией, и о делах Его рук возвещает земля" (Пс. 18:2). Это та мировая гармония, от существования которой всегда человеческая мысль искала прямого перехода к вере в Бога, премудрого Художника мира и Подателя благ. Но вся эта мировая гармония как бы в прах рассыпается перед слезами одного страдающего ребенка; хвалебные и благодарные гимны Творцу мира замолкают невольно перед видом горя и страданий. На тему об этом горе и об этих страданиях бесконечно много можно сказать, так как необъятно их царство на земле. Но потому самому и говорить излишне. Ужаса и необъяснимости страданий в мире никому еще не удалось победить. Рассуждения моралистов о великой "пользе" горя и страданий для души так же мало способны удовлетворить высшим запросам нашей совести, как и циничное "ядым и пием, утре бо умрем" (1 Кор. 15:32). И когда верующий подходит к вопросу страданий с верой в то, что и волос один не упадет с головы без воли Отца Небесного, то эта самая вера стоит перед страшной тайной: Бог всеблаженный — и творение Его страдающее, дитя Его страдающее; Бог всеблагий — и море скорби, печали; Бог всемогущий — и творение, жалко несовершенное; Бог, полнота жизни, — и царство смерти. Пусть я примирюсь со своим страданием как заслуженным и направленным к моему истинному благу. Но у всех теперь перед глазами страдания, "где ни человек не согрешил, ни родители его" (Ин. 9:3), страдания такие же тяжелые, как и незаметные, где для нашего близорукого взгляда не видно, явления Божиих дел; страдания детей за вину отцов; горе и слезы за подвиг всей жизни служить долгу. Чтобы полюбить чистой любовью Отца жизни и мира, надо принять мир таким, какой он есть; через смерть видеть жизнь, через страдания — радость, через несовершенное — совершенство. Все это делает вера в Бога-Любовь, но самая эта вера стоит перед великой неустранимой тайной, требует преклонения перед тайной, всецелого предания себя Богу.
Библия, характеризуя отношения между Богом и человеком после падения последнего, оттеняет преимущественно ту сторону этих отношений, по которой человек сделался недостойным любви Божией, отвергнутым от общения с источником света и жизни и через это погруженным в волны страданий и смерти. Но эти отверженные грешники не переставали в Боге видеть своего Творца и Спасителя. К Нему неслись из всех страдающих грудей вопли о прощении, милости, спасении. Преклонялась вера перед Богом и неисповедимосгью Его путей, но и жила надеждой на спасение от Него же. Книга псалмов — живой голос всех стремлений, сомнений и надежд верующего сердца, и как много там жгучей горечи от сознания этой богооставленности мира, какая бездна самоотречения должна была быть пройдена для того, чтобы привести верующего к преклонению перед путями Божиими. Трагедия душевной жизни не в том лишь была, что человек был бессилен загладить свой грех, сделаться достойным любви Божией, — но и бессилен в самом своем стремлении к этой любви до того мгновения, пока неискупленными оставались и все страдания мира, невычерпанным море слез. Истинное примирение с Богом могло совершиться лишь тогда, когда не только Бог мог возвратить Свою любовь людям, но и люди могли пожелать свободно отдать свою любовь Тому, Кто до конца возлюбил их.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: