Андрей Кураев - Диспут с кришнаитами

Д-р Р. Гупта: Я благодарю Вас за очень ясное объяснение Ваших взглядов на межрелигиозный диалог. Если Вы позволите, я хотел бы сказать несколько слов с моей, тоже частной, точки зрения.

Диакон А. Кураев: Я бы хотел добавить, что я еще ничего не сказал о взгляде на межрелигиозный диалог.

Д-р Р. Гупта: Вы хотите продолжить или мне можно ответить? Я хотел бы на это посмотреть с двух точек зрения. С одной стороны — как ученый, который исследует индуизм и особенно вайшнавизм, и, с другой точки зрения, которую я могу изложить как последователь этой традиции.

Диакон А. Кураев: Нам сразу хотелось бы уточнить, какую именно традицию Вы представляете, т. е. какая личная религиозная позиция?

Д-р Р. Гупта: Чайтанья-гаудия — вайшнавизм. Я родился в семье традиции Сознания Кришны, Чайтанья-вайшнавизм. Мои родители и мои бабушка, дедушка, — тоже представители традиции Харе Кришна. Там, в Индии, до того, как эта традиция перешла на Запад. Это очень важное и интересное замечание отец Андрей сделал, что восточные традиции и традиции индуизма относятся к встрече с другими традициями, когда отец Андрей говорил об инклюзивизме. И это приводит к конфликтам или напряженности во взаимоотношениях, потому что как вы сами сказали, такой подход к проповеди или взаимоотношениям заставляет чувствовать христианскую сторону, что их святыни пытаются использовать, эксплуатировать для целей другой традиции и их просто поглощают. И это именно чувство разделяют представители других западных традиций, в том числе христианство. Помню я присутствовал на таком религиозном диалоге, это было в Бирмингеме, в Англии, и ту же самую позицию озвучил представитель одной из христианских общин там. И, может быть, вы позволите, я попытаюсь очень коротко объяснить богословские предпосылки или философские предпосылки, которые ведут к появлению такого инклюзивизма со стороны традиций восточного толка. Большинство последователей индуизма не придерживаются этого взгляда для того, чтобы поглотить или обокрасть святыни религии, с которой вступают в контакт. Просто само по себе представление об этом инклюзивизме очень глубоко находится буквально в крови философии и культуры Востока. Потому что последователи индуизма видят весь мир как проявление божественности и проявление славы и могущества Бога. Поэтому, разумеется, они имеют ясное представление о том, что Господь трансцендентен, и они также имеют представление об имманентности Бога одновременно с этим. Поэтому естественно, когда они встречаются с проявлениями религиозности в других формах других традиций, то у них возникает естественное желание видеть в этом проявление божественности того изначально единого Бога, которому они поклоняются, потому что последователи индуизма убеждены, что богатство Бога, Его величие, Его слава проявляются по разному в разных традициях, в разных сферах жизни и наша обязанность, как людей, желающих идти по духовному пути, — видеть проявление божественности во всех сферах жизни. Потому что для любого человека, мы сейчас говорим о человеке вообще, естественно пытаться объяснить все, все непонятное, все новое, все, может быть, даже чуждое в терминах того, в понятиях того, с чем он обычно имеет дело, что ему знакомо. И, например, когда индиец, индус в данном случае, потому что индиец это национальное понятие, а индус религиозное, потому что, когда индус встречается с христианином, то первый вопрос, который у него возникает: «А как я могу понять проявление именно этой религиозности с точки зрения того единого Бога, который или божественной сущности, которого я знаю и которому я поклоняюсь». Пример, который привел отец Андрей о любви между юношей и девушкой очень хорошо подходит для этой темы, потому что индусы, особенно вайшнавы, согласятся, что основой любой религии является любовь, особенно любовь к Богу в первую очередь. И знакомое последствие влюбленности, которое известно многим, в том, что когда человек влюбляется, он видит предмет любви повсюду. Например, когда такой влюбленный человек видит цветок, он думает, что цветок понравился бы моему возлюбленному или моей возлюбленной. Если он видит полную луну или закат, или восход, он видит все это с точки зрения своей любви. И можно сказать, что этот влюбленный человек молодой страдает особой формой инклюзивизма, пытаясь поглотить весь мир и увидеть через призму своей любви. Но, на самом деле, он это естественная психологическая реакция, она очень сильная, эмоциональная и для индуса, особенно для вайшнава, последователя вайшнавизма, весь этот мир представляет собой ту или иную форму проявления божественности. Он пытается понять, как именно этот феномен или объект связан с источником всего бытия — Богом. И как отец Андрей тоже сказал уже, что когда молодой человек влюбляется, то он слепнет к красоте всех других девушек, то есть никто уже, кроме объекта его любви, не может также воодушевлять, также вдохновлять, также удовлетворять. Это поглощающая привязанность сердца вполне здорова. Мы должны быть привязаны и питать эту привязанностью к Богу, которая представлена в священных писаниях. Но, по мере того, как любовь человека взрослеет и зреет, после этой горячей поры влюбленности, человек в идеале должен научиться понимать, видеть, различать и уважать проявления любви во взаимоотношениях с другими людьми. И я хотел сказать, что, конечно же, в начале эта любовь обладает определенным фанатизмом, что такой человек, как мы уже сказали, слепнет по отношению ко всей другой красоте и видит ее только в предмете своей влюбленности. Но по мере взросления, созревания такой любви может быть интенсивность не уменьшается, она остается по-прежнему такой же глубокой и горячей, но человек учится видеть ту же самую влюбленность, те же самые бескорыстные отношения у других людей. Он понимает: вот она любит его, он любит ее. Хотя при этом он не теряет верности к своей возлюбленной, он понимает, что те же самые принципы бескорыстия любящих взаимоотношений действуют между другими людьми и он начинает уважать это и ценить. Он видит эти принципы повсюду и начинает… Поэтому я хотел бы предположить, что видимо по мере взросления в нашем собственном духовном пути, мы должны также научиться видеть, не теряя исключительное предпочтение к нашему объекту любви и служения, учиться ценить и уважать те же самые отношения к Богу в других традициях, потому что тот, кто по настоящему любит Бога, он сможет понять это и в других традициях, если он имеет ее сам.

Диакон А. Кураев: Вопрос здесь всё-таки немножко в другом. Естественно, когда человек любит сам, он понимает любовь других людей. Но, когда его жена объявляется общечеловеческим достоянием, вот здесь вполне законна негативная реакция. В марксисткой литературе в 19 — начала 20-го века была идея обобществления жен. Понимаете, одно дело, если я вижу, что шиваиты любят Шиву, кришнаиты любят Кришну, а мусульмане любят Аллаха, — я все понимаю, я понимаю мотивы, слова, но когда они говорят, что, на самом деле, это твоя жена к нам приходит, она с тобой в воскресенье, а к нам приходит по пятницам и она называется другим именем, — здесь у меня появляются основания для несогласия.