Сергей Мансуров - Очерки по истории церкви

Его попечению была вверена Божия Матерь, у него были близкие ученики; его созерцания и откровения запечатлены письменно, но при исключительной продолжительности его жизни (он пережил всех апостолов) сравнительно мало отголосков его устной проповеди, каких много от апостолов Петра и Павла и даже от других выдающихся апостолов, живших много менее его. По Деяниям Апостольским, первоначально он неизменный спутник апостола Петра, но всегда молчаливый. Можно думать, что и в Ефесе он жил преимущественно в молитвенном безмолвии, как и Матерь Божия, вверенная его заботам. Быть может, это несколько удивляло ефесян, привыкших к такому наставнику, как апостол Павел, который «днем и ночью», «всенародно и по домам» руководил и наставлял каждого из них. Иной строй жизни, другой образ веры и любви великого созерцателя, возлюбленного ученика Христова, не всем был доступен и понятен. Не называя апостола по имени, его ученик пишет ефесянам: «Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть». И как бы отвечая на мысль людей, которые сравнивали двух великих апостолов, наставляющего Павла и почти безмолвствующего Иоанна, он разъясняет им, что совершенное учительство — в одном лишь Христе, у Которого полное совпадение слова и дела, все остальные только с разных сторон приближаются к этому совершенству.

«Хорошее дело учить, — пишет святой Игнатий, — если тот, кто учит, и творит. Поэтому один только Учитель, Который сказал и исполнилось; и то, что совершил Он в безмолвии, достойно Отца. Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтоб быть совершенным, дабы и словом действовать и в молчании открываться. Ничто не сокрыто от Господа, напротив, и тайны наши близки к Нему. Посему будем все делать так, как бы Он Сам был в нас, чтобы мы были Его храмами, а Он был в нас Богом нашим, — как Он и действительно есть, и некогда явится пред лицом нашим, потому мы справедливо и любим Его» (Еф. 15).

Едва ли можно было глубже, яснее и короче объяснить смысл и направление безмолвной жизни того, кто, живя в Боге, был «храмом Его», «приобрел слово Иисусово», слышал Его «безмолвие», и «словом действовал», и «в молчании открывался».

В Послании святого Игнатия не трудно найти много и другого, что связано с мыслью о великом апостоле, соответственно безмолвному и созерцательному облику его. Мысль о «безмолвии» здесь неоднократно повторяется, в безмолвии совершаются великие тайны Божии. Не случайно вспоминает святой Игнатий о тайне Приснодевства Матери Божией, о рождении Ею Спасителя, о смерти Господа, — трех достославных тайнах, совершившихся «в безмолвии Божием»; о том, «как Бог явился по-человечески для обновления вечной жизни». Не напрасно он обещает, если будет на то воля Христова, посвятить этому еще другое Послание, обращенное к тем же ефесянам. Ибо перед кем было и открывать эти учения, как не перед ефесянами, среди которых жила некоторое время Сама Пресвятая Дева, жил тот, кому было вверено Ее хранение, кто один с Нею был ближайший свидетель кончины Господней, кто созерцал, что «совершил Он в безмолвии», и кто яснее других в своем Евангелии проповедывал Бога, явившегося во плоти для обновления вечной жизни. Как яснее и глубже помянуть Апостола и Богослова? Умолчание его имени, для нас, конечно, не вполне понятное, должно быть еще сопоставлено и с умолчанием имени святого Поликарпа в Послании к Смирнянам. Никто, однако, не делал из этого молчания выводов, что святой Поликарп не был в это время епископом Смирны, другом святого Игнатия, которому он особенно советовал следовать в жизни и в учении. Однако, обращаясь к его пастве с большим посланием, святой Игнатий ни разу не назвал своего святого друга по имени.

Дальнейшая судьба Ефеса имела тот же отпечаток духовной крепости в исповедании истины.

Среди тех бурь, которые поднимали, с одной стороны, еретики, пользуясь смертью апостолов, с другой стороны — извне гонители-язычники, Ефесская Церковь неизменно оставалась столпом истины. В среднем поколении II в. Ефес воспитал такого мужественного и мудрого защитника истины, как святой Иустин Философ и мученик [88] Сочинения св. Иустина издавались в серии: Памятники древней христианской письменности в русском переводе. Т. 3. М., 1862. С. 36–380. См. также отдельное издание: Сочинения св. Иустина, философа и мученика. М., 1892. .

Знакомясь с его сочинениями, мы в его изображении христиан в значительной мере найдем отголосок жизни того же Ефеса [89] Святой Иустин жил. правда, и в Риме, но в первой Апологии, которая написана около 150 г., вероятно, описана преимущественно Ефесская, а не Римская Церковь. Святой Иустин говорит, что в день солнца (воскресенье) «бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам» [гл. 67]. Вряд ли римские христиане, хотя бы середины II в., умещались все в одном месте. Если в середине III в. в Риме пресвитеров было сорок, а христиан насчитывалось 30–50 тысяч, то во II столетии их было, вероятно, несколько тысяч. Притом на допросе в Риме святой Иустин на вопрос префекта Рустика, где собираются христиане, ответил: «Разве ты думаешь, что мы все собираемся в одно место? Это дело несбыточное». . Только опираясь на Ефесскую Церковь, святой Иустин мог так смело свидетельствовать в своей Апологии перед императорами-язычниками: «Мы прежде находили удовольствие в любодеянии, ныне любим одно целомудрие; прежде пользовались хитростями магии, а ныне предали себя благому и нерожденному Богу; прежде мы более всего заботились о снискании богатства и имения, ныне и то, что имеем, вносим в общество и делимся со всяким нуждающимся… Достаточные из нас помогают всем бедным, и мы всегда живем заодно друг с другом… Я могу показать многих из наших, которые из наглых и свирепых переменились, будучи побеждены или тем, что насмотрелись на строгость жизни своих соседей, или тем, что видели в спутниках чудное перенесение обид, или из опыта узнали нравы тех людей, с которыми соприкасались делами… Нужно ли мне говорить о бесчисленном множестве тех, которые обратились от распутства и научились целомудрию? — И есть много мужчин и женщин, лет шестидесяти и семидесяти, которые с детства сделавшись [учениками] Христовыми, живут в девстве, и я готов указать таких из всякого народа… В нашей воле отречься при допросах, только мы не хотим жить обманом. Мы желаем вечной и чистой жизни; мы стремимся к пребыванию с Богом… И мы, которые прежде один другого убивали, не только не враждуем с врагом, но, чтобы не солгать и не обмануть делающих допросы, с радостью исповедуем Христа и умираем» [90] [I Апология,] гл. 14,16, 15, 39, [67]. .

Говоря так, святой Иустин ссылался и опирался на опыт, на факты: самая жизнь Церкви давала ему на это право, — и прежде всего Ефесской Церкви. Жизнь ее и ее христиан святой Иустин наблюдал перед своим обращением и в первый период своей христианской жизни. Известно, что лет через пятьдесят (около 185 г.) при проконсуле Арии Антонине все христиане асийские (Ефес был главный город Асийской провинции), когда их начали разыскивать, явились на суд, чтобы единодушно исповедовать Христа (Тертуллиан). Такова была высота и крепость духа Ефесской Церкви во 11 в.