Марта Финли - Материнство Элси

Миссис Леланд вздрогнула и разразилась слезами. Эту часть истории, опущенную Элси, она слышала в первый раз.

— Не огорчайтесь, — сказал Уилкинс. — Вы поступили правильно… защищая себя, мужа и ваших детей.

— Да, да, — всхлипывала миссис Леланд, — но, сейчас я спасла бы вас, если бы могла! Неужели ничего нельзя сделать?

Умирающий печально покачал головой.

— Можете ли вы, все вы простить меня? — спросил он настолько слабым и тихим голосом, что, если бы не царящая в комнате гробовая тишина, то его слова вряд ли кто-то расслышал.

— С большой радостью, мой бедный друг, поскольку я надеюсь, что будет прощен мой бесконечно больший долг перед Господом, — ответил мистер Леланд с чувством, сердечно пожимая худую руку Уилкинса.

Фостер был глубоко тронут.

— Да благословит вас Бог за эти слова, — прошептал он.

— Как я в вас ошибался, сэр!

Он перевел взгляд на мистера Динсмора и Травиллу, и, подойдя к кровати, каждый из них дал умирающему то же заверение, что и мистер Леланд, который затем сказал:

— Я прошу у тебя прощения, Фостер, за любые слова раздражения, которые я мог сказать, или за любые другие свои поступки, возбудившие у тебя недобрые чувства по отношению ко мне.

В ответ умирающий молча пожал Леланду руку. В этот момент миссис Леланд импульсивно вскочила и упала на колени у кровати Уилкинса.

— И меня! — воскликнула она, разражаясь потоком слез.

— Простишь ли ты мне свою смерть? Мне невыносимо думать, что это — дело моих рук, хотя это и была законная самозащита ради спасения своих близких.

— Конечно… я вас… прощаю, — сказал Уилкинс и потерял сознание.

— Нас здесь слишком много, — сказал врач, выпроводив из комнаты всех, кроме матери.

Элси осталась в смежной комнате, пытаясь утешить сестер Уилкинса, в то время как миссис Леланд и джентльмены вышли на веранду, где встретили только что прибывшего мистера Вуда, которого вызвали для беседы и молитвы с умирающим.

— Как он? — спросил священник. — Я могу сразу же отправиться к нему в комнату?

— Не сейчас. Он без сознания, — ответил мистер Динсмор и начал описывать умственное, духовное и физическое состояние Уилкинса, о чем он мог судить из их беседы, а также из разговора умирающего с доктором Бартоном, в деталях описанного Элси.

— Да, Бог до последней минуты дает человеку возможность обрести милость и довериться Христу в спасении своей души! — воскликнул пастор. — Однако покаяние на смертном ложе — шаткое основание для спасения. За свои пятьдесят лет сужения я видел множество таких покаяний, но среди всех тех, кто оправился от болезни, которая казалась смертельной, только один человек твердо придерживается своего исповедания веры. Все остальные вернулись на свои прежние злые пути, показав в конце концов, что они обманывали самих себя и их вера лицемерна, а «надежда лицемера погибнет; упование его подсечено, а уверенность его — дом паука». Тем не менее, с нашим Богом нет ничего невозможного, и Он приглашает всех, кто еще опирается на основание молитвы: «Желающий пусть берет».

В этот момент к ним присоединилась Элси, которая, пожав пастору руку, сказала тихим, полным слез голосом:

— Я рада, что вы приехали! Он опять пришел в себя и спрашивает о вас.

Мистер Вуд прошел с ней к кровати больного. Потускневшие глаза Уилкинса на мгновение просветлели.

— Вы приехали. О, скажите мне… что я должен сделать… чтобы спастись!

— Я могу только указать на Агнца Божьего, взявшего на себя грех мира, — ответил глубоко тронутый пастор, — и лишь повторить Его приглашение: «Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли».

— Я стараюсь… стараюсь, — тихо прошептали бледные губы Уилкинса, в то время как его руки начали медленно двигаться из стороны в сторону так, как будто он на ощупь пробирался в темноте. — Господь, пожалуйста, спаси…

Комнату наполнила глубокая тишина, которую нарушил скорбный крик матери, упавшей на колени возле кровати.

Сжав холодную руку сына, она начала покрывать ее поцелуями и слезами.

С последним словом дух покинул тело Уилкинса. Для него больше не существовало времени, потому что он вступил в вечность. Его дни были коротки и греховны. Ему не было еще и тридцати, и, обладая крепким телосложением и хорошим здоровьем, он вполне мог прожить долгую жизнь в мире со всеми людьми, но из-за своих злых деяний ушел в расцвете лет.

Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих.

Ибо возмездие за грех — смерть.

На протяжении всех последующих тягостных событий Элси все время была рядом с Фостерами, помогая им и утешая с нежнейшим сочувствием и самой деликатной добротой, на которые была способна. Она вместе с мужем и отцом взяла на себя заботы и хлопоты по подготовке к похоронам и, тайно оплатив все счета, передала квитанции миссис Фостер.

Уилкинс был главным обеспечителем семьи, поскольку леди при помощи иглы и швейной машинки зарабатывали скудные гроши. У них не было никаких сбережений «на черный день», а расходы, связанные с болезнью Уилкинса, покрывались за счет продажи нескольких ценных вещей, оставшихся от обломков прежнего состояния. И вот, теперь, не взирая на своевременную помощь добрых друзей, Фостеры оказались лицом к лицу с нуждой.

Они не жаловались на свою нищету и не выставляли ее напоказ, но ее было невозможно скрыть, и сердце Элси сжималось от боли при виде возникшей перед ее друзьями груды проблем.

Дочери миссис Фостер были образованны и хорошо воспитаны, но они сжимались от страха при мысли о том, что им теперь придется самим пробиваться в жизни. Кроме того, это задевало их гордость.

— Думаю, они смогут учить, — сказала миссис Фостер Элси, которая, навестив подругу на следующий день после похорон, деликатно высказала свое желание помочь им найти работу, более доходную и соответствующую их вкусам и социальному положению. — У них есть необходимое образование и способности, и им не занимать готовности зарабатывать на жизнь честным трудом. Но где найти учеников?

— Согласитесь ли вы доверить этот вопрос мистеру Травилле и мне? — спросила Элси с кроткой добротой.

— Ах, вы слишком добры, слишком любезны, — сказала миссис Фостер со слезами на глазах.

— Нет, нет, моя дорогая подруга, — ответила Элси. — Разве Господь не сказал: «Сия есть заповедь Моя: да любите друг друга, как Я возлюбил вас»? А теперь скажите мне, пожалуйста, какой род занятий им нравится, и в каких направлениях они чувствуют себя компетентными учить.

— Анни — хороший музыкант и хорошо рисует. Она, несомненно, была бы рада иметь класс учеников в окрестностях, которым могла бы давать уроки рисования и игры на пианино и арфе здесь или у них дома. Люсинда думает, что могла бы учить английскому языку и литературе, высшей математике и французскому. Но, конечно же, моя дорогая миссис Травилла, они будут благодарны за любую работу, особенно если она не заберет их далеко от меня.