Иржи Лангер - Девять врат. Таинства хасидов

Однако святой Йисмах Мойше не был тамариском! Он был сладкой финиковой пальмой! Потому-то и звали его Мойше Тейтельбаум, ибо тейтельбаум и значит: финиковая пальма. Но если мы говорим о знаменитом авторе, мы, как правило, называем его не собственным именем, а именем его самого выдающегося сочинения, иногда даже именем его места работы на этой земле. Рабби Мойше Тейтельбаум из Игеля (Уйгель) написал книгу, которую назвал Йисмах Мойше («Да возрадуется Моисей»). Стало быть, мы не говорим: реб Мойше Тейтельбаум сделал то или это, реб Мойше Тейтельбаум сказал так или иначе, а говорим: святой Йисмах Мойше так сделал, святой Йисмах Мойше это сказал. Другими словами, автор и его книга, по сути, одно и то же. Название произведения или место работы заменяет имя святого. Подумайте об этом и согласитесь, что это так и есть.

Святой Йисмах Мойше был большим ученым уже смолоду. Но одной учености ему было мало. Ему была известна правда слов Талмуда: «В том, кто чтит только ученость и ничего больше, словно нет Бога». Потому-то и искал Йисмах Мойше свою дорогу к Господу Богу.

Хасидизм ему очень нравился. Лишь одного не понимал он: как могут хасиды всегда так легкомысленно веселиться? Как-никак в Талмуде написано, что никто на этом свете не должен быть слишком веселым, что никогда уста наши не должны полниться смехом, пока не будет вновь возведен Храм на горе Сионской.

И вот решил святой Йисмах Мойше навестить Люблин, а точнее — люблинского Провидца. Но прежде чем двинуться в путь, святой Йисмах Мойше в сердце своем совершил такую молитву:

«Господь Вселенной! Ты знаешь самые потаенные мысли людские и знаешь, как стремлюсь я служить Тебе всем сердцем своим и всей душой своей. Знаешь ты и то, как я страдаю, когда мою мысль угнетают сомнения. И все-таки ученые наши, да будет благословенна их память, говорят нам в Талмуде: „Тому, кто приходит очиститься, в помощи не бывает отказано“. В Талмуде написано не „тому Бог помогает“, а „тому в помощи не бывает отказано“. Это значит, что не только Ты, о Господи, один помогаешь человеку очиститься, а Ты помогаешь ему очиститься через святых своих, учителей наших. Вот и сделай так, о Господи, чтобы святой Люблинский помог мне Правду познать, причем так, чтобы все мои сомнения навсегда были рассеяны!»

Вот так молился святой Йисмах Мойше в сердце своем, прежде чем отправиться в Люблин.

Когда он явился туда, святой Люблинский поглядел ему в глаза и сказал: «Почему вы такой грустный? И то правда, что мы должны всечасно печалиться, ибо Иерусалим был уничтожен и Храм наш разрушен, но и то правда, что сказал один мудрец: „Пусть радость будет на лице твоем, а печаль в сердце твоем!“ Мой святой учитель, ребе реб Шмелке из Никльшпорка, — продолжал святой Провидец, — выразил это замечательной притчей: „Жил когда-то один царь, которого свергли с престола и изгнали из его царства. Долго блуждал он по белу свету, не зная, где голову преклонить. Но у несчастного царя был один друг юности. К нему-то он и направил свои стопы. Друг был беден, как церковная мышь, но изгнанника царского принял с радостью и приютил в своей жалкой лачуге. Бедолага старался предложить другу все, что мог, и тем усладить его горькую участь. В душе он жалел несчастного царя, но виду не показывал: притворялся веселым и всячески развлекал друга. А этот изгнанный людьми царь — царь всех царей, наш благодетельный Бог, вечная слава Ему! Мы все — его старые друзья. Внешне мы все время радуемся, ибо хотим, чтобы и Он веселился вместе с нами. Но внутри сердце наше кровоточит тайной печалью из-за Изгнания Божьего“.

Может, я поступаю неправильно, — продолжал святой Провидец, — что открываю вам глубочайшие тайны душевной печали. Но в Талмуде сказано: „Тому, кто приходит очиститься, в помощи не бывает отказано“. Это значит, что не только один Бог ему помогает, но и мы, учителя, должны быть Богу помощниками в очищении души человеческой».

Так люблинский Провидец до последней извилины читал мысли каждого человека и так плодотворно рассеивал всяческие сомнения.

В другой раз пришел Йисмах Мойше в Люблин на субботу и стал молиться вместе с Провидцем и хасидами в молитвенном доме. Когда они дошли до молитвы «Душа всего живого благословляет имя Твое, о Господи…», до молитвы, какую мы должны совершать с особым одушевлением, ибо во время этой молитвы ночная шабесная душа наша сменяется дневной, святой Йисмах Мойше вдруг вспомнил, что в своем гостиничном номере оставил ключ в шкафчике, где хранил деньги. Деньги, которые он по дороге в Люблин выпросил для бедных хасидов. А ну как кто-то, увидев ключ в шкафу, откроет его и украдет деньги? Напрасно он про себя повторял, что в Люблине, скорее всего, нет злодея, который мог бы красть в святую субботу. Но непрестанно стоял перед его глазами ключ, торчащий в замочной скважине шкафа, и он никак не мог сосредоточиться на молитве.

В конце концов до него дошло, что эти мысли не иначе как западня дьявола, что именно таким путем дьявол хочет испытать его и совратить с пути праведного. И святой Йисмах Мойше собрался с духом и стал еще самозабвеннее молиться. О ключе уже и думать перестал.

Богослужение кончилось. Хасиды со святым Люблинским сели за стол. И Провидец, вдруг обратившись к Йисмаху Мойше, сказал: «Что с вами, реб Мойше? До той минуты, как мы подошли к молитве „Душа всего живого“, я видел, как ваша душа идет с нами в нашем богослужении. Потом она исчезла, и я не видел ее до тех пор, пока мы не стали славить Творца Света и Тьмы. Неужто человек может позволить себе так забыться, если он забыл ключ?..»

Еще когда святой Йисмах Мойше просил милостыню для бедных, в одной корчме он заметил нескольких мужчин, игравших в карты. Это был отъявленный сброд! Барышники, ярмарочные клоуны, невежды, грубияны и мелочные торговцы. Но и такие люди не должны оставлять нас равнодушными. Мы обязаны любить их, а не презирать. И если мы можем заставить их подать милостыню и тем самым заслужить благословение Божие, мы не смеем упускать такую возможность. Святой Йисмах Мойше подошел к ним и попросил милостыню. Игроки, взбеленившись, что кто-то осмелился прервать их игру, накинулись на святого Йисмаха Мойше и вместо милостыни засыпали его оплеухами. Святой Йисмах Мойше терпеливо подождал, пока они выместят на нем все свое бешенство, и сказал: «Это досталось мне. Но что теперь вы дадите бедным?»

Слова святого звучали так смиренно, так просто и одновременно так мощно, что обезоружили грубиянов. Они полезли в карманы и, право слово, не скупились на деньги. Их заслуга была так велика, что святой Йисмах Мойше простил им и унижение, и боль и еще благословил их за все.

Так он исполнил слова пророка Иеремии: «Подставляет ланиту свою бьющему его, пресыщается поношением!» [33] Плач, 3, 30.