Иржи Лангер - Девять врат. Таинства хасидов

Мистическое Зеркало светящее и — диво дивное — святой — Божье Око всезрячее.

Наш учитель и господин

СВЯТОЙ РАББИ ЯАКЕВ-ИЦХЕК ИЗ ЛЮБЛИНА,

да хранят нас немеркнущие заслуги его!

В году 1570-м родился муж, в котором была воплощена душа библейской праматери дома Давидова, набожной моавитянки Руфи. Это был рабби Йешая бен Авраам из колена Леви. Поскольку семья происходила из Горжовиц под Прагой, ей и дано было имя Горовиц . Отсюда все эти бесчисленные Горовицы, Гурвицы и так далее. Сколько их по всему белу свету! Однако не каждый, кто носит это имя, потомок того славного рода по мужской линии. Только тот, кто из колена Леви, и только в том случае, если у него есть право — если он подписывается на древнееврейском — ставить перед именем Горовиц иш, иш Горовиц, что означает примерно следующее: свободный господин из Горжовиц. Рабби Йешая бен Авраам Леви иш Горовиц был раввином в Праге. Во время тридцатилетней войны он переехал в Святую землю и умер в Тивериаде около 1630 года. Он автор большой каббалистической книги Шней лухот а-брит («Две скрижали Завета»). Согласно инициалам заглавия этой книги, ее автора мы называем Шла и добавляем определение а-Кадош. Шла а-Кадош — святой Шла. Он один из тех людей, которых мы называем святыми, хотя они и жили до святого Бааль-Шема и не были близки хасидизму.

У нас есть немало доказательств, что святой Шла был действительно воплощением моавитянки Руфи. Они оба были одинаково трудолюбивы. Однако доказательство, что набожной Руфи суждено было воплотиться в него, следующее.

Для библейской Книги Руфи в древнееврейском оригинале характерна одна любопытная особенность. Почти каждый стих этой книги начинается буквой В. Только восемь стихов начинаются иными буквами. И начальные буквы пяти из этих восьми стихов составляют полное имя Йешая. Остальные три стиха начинаются буквами Б, А и Л, являющимися аббревиатурой слов: Бен Авраам Леви!

Дедом святого Шла был рабби Йегошуа Шефтл. Знаменитый рабби Йегошуа Шефтл написал прекрасную каббалистическую книгу Шефа тал («Влага росы»), в которой наглядно рисуется бесконечное наслаждение, охватывающее все сферы в минуту слияния супругов в чистоте и святости.

Не будь рабби Шефтл пражанином, возможно, я не упоминал бы об этой книге. Но это в самом деле был замечательный пражский автор.

Прямым потомком святого Шла был наш реб Яакев-Ицхек Леви иш Горовиц из Люблина, знаменитый хойзе , то есть Провидец. Он был учеником святого ребе реб Шмелке из Микулова и святого ребе реб Мелеха из Лиженска.

Способности ясновидения он обнаружил еще в юности. Он говорил, что, когда родился, видел мир в оба конца абсолютно ясно. Однако вскоре убедился, что негоже смотреть на все гнусности этого мира. И попросил Господа Бога избавить его от ясновидения. Его молитва была услышана только отчасти. Все, что происходило на расстоянии четырехсот миль, он по-прежнему видел столь же ясно, словно происходило это в четырех локтях от него. Остальной мир он видел будто сквозь сито. Если иной отец хотел знать, где в данную минуту находится его потерянный сын и чем он сейчас занимается, или если жена искала своего мужа, покинувшего ее, этим людям надобно было лишь обратиться к святому Провидцу Люблинскому. Он заглядывал в книгу Зогар и все, до малейших деталей, сообщал им, пусть даже искомые люди находились за морем. Ведь слово зогар значит «блеск и сияние». Блеск и сияние, которые ослепляют людей недостойных, а святых превращают в провидцев.

В шабес, как раз перед своей молитвой, он удивил присутствующих в молельне описанием всего того, что в эту минуту делала дома его избранница, барышня Бейле.

Однако не только настоящее во всех подробностях открывалось святому Провидцу Люблинскому. Он и будущее читал, точно книгу.

Если шойхет зарежет какое-нибудь животное, он обязан потом тщательно проверить все его внутренности. Если он обнаружит в них какие-либо нарушения или недостатки, мясо этого животного нельзя употреблять в пищу. Это треф , запрещенное. Таким образом, шойхета ждет значительный убыток. Однажды в канун праздника к святому Провидцу явился шойхет, выглядевший весьма озабоченным. А что, если скот, который он ведет на убой, после вскрытия будет объявлен трефом и мясо его — непригодным в пищу?

«Заготовь в письменном виде список своего скота, — посоветовал ему святой Люблинский. — И кроме того, опиши внешний вид каждого животного».

Мясник сделал так, как ему было сказано. Святой Люблинский поглядел на список и после недолгого размышления сказал: «Вот эта голова и эта будут определенно треф, а эта и эта, напротив, абсолютно хорошие, без всякого изъяна, кошер . Об остальных я сказать тебе ничего не могу. Ибо нарушения, которые обнаружатся в их внутренностях, будут носить такой характер, что и сам мясник окажется в замешательстве. Он и знать не будет, какие головы треф, какие кошер, и ему придется обратиться к местному раввину для специального заключения. А раввинское заключение имеет силу судебного приговора. Я не могу, как ты понимаешь, опережать его своим ясновидческим предсказанием».

Когда скот был зарезан, оказалось, что во всех трех случаях Провидец был совершенно прав. Он ни разу не ошибся.

Несколько хасидов поехали в Люблин. Когда они туда прибыли, возница попросил их показать его квитл святому Провидцу. Он сам, дескать, идти к нему не может. Хасиды согласились. Написали имя возницы и имя его матери и подали квитл святому Провидцу.

«Великое сияние вижу над именем этого человека, — сказал святой Провидец, не в силах оторвать взор от квитла. — Великое сияние!»

Хасиды немало удивились словам святого. Они хорошо знали возницу. Знали, что человек он совсем обыкновенный, что ни набожностью не отличается, ни ученостью. Но знали они и то, что святой Люблинский никогда не говорит впустую.

Они ходили-ходили по городу, пока не пришли на базар. Уже издали они услыхали веселую музыку и пение. А вскоре увидели и нашего дорогого возницу, который плясал и подпрыгивал как безумный.

«Захотелось мне немного повеселиться, — ответил он на их вопрос. — Вот и пошел я на торг. Тут должна была быть хасине (свадьба; ее всегда играют под открытым небом). Только вот у невесты, у сиротинки, не было денег, чтобы купить жениху свадебный подарок: молитвенную накидку. Родители жениха из-за этого не хотели дать благословение на их брак и в последнюю минуту помешали свадьбе. Беда, да и только. Несчастная невестушка так плакала, что сердце у меня кровью обливалось, да и может ли быть б о льшее горе, чем разлука с любимым? Тогда взял я деньги, что заработал у вас по дороге, купил красивый талес , настоящий турецкий, и подарил его невесте для ее жениха. И вот эти двое наконец получили друг друга. Кто бы такому не радовался?!»