Павел Евергетин - Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов

Смеяться запрещено вообще христианам, тем более монахам, распявшим себя для мира. Если кто, — сказал Господь, — хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф 16, 24). А может ли пронзенный сладостными гвоздями Креста развлекаться и смеяться? Мы не к мечтаниям и смеху призваны и не ради того, чтобы унаследовать горе, как мирские язычники, но к непрестанному плачу, дабы благодаря ему обрести утешение.

Если кто — то в разговоре скажет что — нибудь смешное, не позволяйте себе рассмеяться вслух — это признак невоспитанности и отсутствия страха Божия. Если вы смеетесь, значит, не бережете себя. Поэтому пришел во дни наши гнев во Вселенную.

Не хвали того, кто телом трудится, а чувства свои распускает. Чувствами я называю слух, а также ленивые и невоздержанные уста и мечтательные очи. Из любви всегда проистекает простота. Любящий человек не просто держит себя в границах приличия, но более всего оказывается строг к себе. Ты, брат, трезвись во всем, даже с друзьями разговаривай благоговейно. Тогда ты принесешь пользу и себе, и им. Ведь благоговением ты хранишь свою душу. Только не снимай с себя узду управления самим собой.

Признак невоспитанности монаха — сидеть среди братьев и обнажать свои колени. Благоговейный человек и сидит пристойно.

2. Когда юный монах начинает ходить по кельям братьев, он не только привыкает к безделью, но и становится любопытным и болтливым. Он и говорит о том, чего не следовало бы. А кто безмолвствует со смиренномудрием, того все любят. Как золотое ожерелье украшает заслуженного мужа, так и монаха украшает благоговение.

3. Брат, беги прочь от шутливых людей, а то они сделают тебя бесстыжим. А бесстыдство — мать невоздержанности.

4. Старец увидел смеющегося человека и сказал ему: «Мы перед вышними и нижними творениями будем давать ответ обо всем нашем житии, а ты смеешься».

Сказал авва Агафон: «Гневливый человек, даже если он и воскрешает мертвых, не угоден Богу».

2. Сказал авва Пимен: «Не монах тот, кто жалуется на жизнь. Не монах тот, кто мстит. Не монах тот, кто гневается. Не могут такие люди быть монахами, даже если они и считают себя таковыми».

3. Сказал авва Исидор: «Как — то я пошел на рынок продавать свои изделия. Но вижу я, готов вспыхнуть во мне гнев. Я бросил изделия и убежал».

4. Как — то ариане пришли к авве Сисою на гору аввы Антония и начали обвинять православных, но старец ничего им не отвечал. Он позвал своего ученика и сказал: «Авраам, принеси мне книгу святого Афанасия и почитай ее вслух».

И хотя старец не проронил ни слова, ариане осознали, что пребывают в ереси, и он отпустил их с миром.

5. Один отшельник стал епископом. Он по своему благоговению и безмолвию никого не карал, а терпеливо переносил ошибки каждого. А его эконом весьма неразумно распоряжался церковным имуществом. Епископа спросили:

— Почему ты не накажешь эконома, который так небрежен?

Епископ перенес рассмотрение дела на следующий день. Наутро пришли к нему те, кто подстрекали его против эконома; епископ, узнав об этом, спрятался. Они вошли и не нашли епископа на месте. Они долго его разыскивали, и когда нашли, спросили:

— Что же ты прячешься от нас?

— То, что я совершил за шестьдесят лет, молясь Богу, вы хотите за два дня уничтожить, — ответил он.

Думаю, старца принудили стать епископом, поэтому он и продолжал мыслить по закону отшельников, а не по должности.

6. Услышал авва Пимен о человеке, который совершал строгий пост шесть дней в неделю, чтобы победить свой гнев. Авва сказал: «Он научился шесть дней себя принуждать, но не научился подавлять гнев».

7. Брат, разгневавшись на кого — то, остановился на молитве и стал просить Бога о милосердии к брату. Искушение прошло, не задев его, но он тут же увидел струю дыма, выходящую из его уст.

Брат, если кто тебя огорчит в каком — либо деле, и тебе нужно будет обличить брата, но ты заметишь, что он разгневан и раздражен, не разговаривай с ним, а то еще больше его рассердишь. Только когда увидишь, что вы оба обрели спокойствие и кротость, тогда начинай разговор, но не обличай его, а укажи на его ошибку со всем смиренномудрием.

Страсть гнева обычно держится и укрепляется на гордости, и с ней нелегко бороться. Если кто хочет разрушить до основания этот дом беззакония, который всякий раз лукавый создает в душе, пусть знает, что в качестве камней нечистый употребляет различные благовидные и неблаговидные предлоги, а для перекрытий — всякие обстоятельства и слова из наших мыслей. Так он строит в душе свое злое сооружение. И нужно стяжать в своем сердце Христово смирение и все время помнить об этом. Нужно думать, кто Он, что ради нас стал человеком, с какой высоты Божественного Света, который открывается по силе горним сущностям и прославляется на Небесах всякой умопостигаемой природой, в какую глубину человеческого смирения снизошел, движимый Своей неизреченной благостью! Наш Владыка не постыдился всего видимого и невидимого мира, чтобы воспринять человеческую природу, которая была осуждена Божием решением и впала в нечестивые страсти. Он смирил Себя и стал во всем подобен нам, только без грехов и страстей. А все, что после преступления заповеди было по приговору Владыки послано человеку в наказание: смерть, труд, голод, жажда и тому подобное — все это Он воспринял и стал, как мы, чтобы и мы стали, как Он. Бог Слово стал плотью, чтобы плоть стала словом по благодати. Он уподобился нам во всем, чтобы и мы уподобились Слову во всех добродетелях. И (чтобы не быть многословным) Он ради нас принял нечестие, поругание, бичевание, оплевание, осмеяние наконец, был распят, прободен копьем, умер и сошел в ад.

Если перечислять вкратце плоды Его Страстей, т. е. воскресение из мертвых, попрание ада и смерти, души, воскресшие вместе с Господом, Вознесение на небеса, воцарение одесную Отца, честь и славу, превосходящую всякую власть и начала и всякое именуемое имя, поклонение всех ангелов Перворожденному из мертвых, по причине Страстей, как нам возвестил апостол (Ср.: Евр 2, 5–18).

Кто хранит в сердце память обо всех этих событиях, охотно устремляется к ним мыслью и ничего не забывает, тем никогда не овладеет страсть огорчения и гнева. Размышляя о смирении Христовом, человек уничтожит самые основания страсти превозношения. Тогда вся эта постройка, весь этот беззаконный гнев, сама легко рухнет. Каким бы жестоким и окаменевшим ни было сердце, если оно будет постоянно вспоминать о таком великом смирении ради нас Божества Единородного и перечислять все ужасающие Страсти, которые Он вытерпел, оно сокрушится, смирится, умилится, сделается землей и прахом для попрания всяким человеком. А в такой сокрушенной душе разве сможет возобладать гнев и огорчение?