Михаил Иржавцев - Планета Йоргов

Они вернулись гораздо раньше, чем он ожидал.

Представление, создавшееся у него о них по их записям — как о тех, кто сохранил то ценное в своей жизни, что когда-то имели и гардрарцы — родило мечту о встрече с ними когда-нибудь. То, что узнал и понял, не вызывало у него опасений: такие не способны ни на что плохое.

Он уговорил достопочтенного Конбра, вместе со своим заместителем, многоуважаемым Погром, позволить ему вместе с ними встречать землян. Непреодолимый порыв заставил вопреки тому, что первым их должен был приветствовать сам Конбр, опередить его. Он сразу узнал шедшего первым навстречу землянина: сколько-то изменившегося Лала, чье изображение вместе с изображением его родителей и сестры когда-то было оставлено ими на Второй Земле, как назвали Зрыыр они. Оба шли навстречу и улыбались друг другу. Конбр помешал ему первым назвать себя, но всё равно: первым с землянами в Контакт вступил он.

Да, он общался с землянами куда больше, чем остальные гардрарцы. Потому что всё, что тем виделось в землянах детски нелепым, оказалось существовавшим на Гардраре давным-давно: делало счастливей, чем сейчас — с радостями лишь научных успехов. И поэтому общаться по-настоящему можно было именно с ними — не с гардрарцами, хотя сам был им: те утеряли потребность настоящего, непосредственного общения.

Он удивлялся себе: почему ему, одному только, было так хорошо с принадлежавшими иной цивилизации — и даже, казалось, совершенно иного времени? Откуда в нем это? Непонятно! Как какое-то чудо: совершенно необъяснимое!

Как прекрасно чувствует он себя на их пирах — больших собраниях не столько насладиться вкуснейшей едой, сколько чтобы радостно пообщаться. А как хорошо двигаться тоже в общем танце! И петь — но с его пластинами вместо зубов это получается хуже.

Потрясающи их театральные представления: ему, историку и философу, они дают не меньше в плане познавания человечества Земли, чем то, что рассказывают, с кем он ближе всего общается: первый уроженец Зрыыра Ларлд, Лирл, Александр, способнейший юный Маркд, с которым свободно общаешься без блока-переводчика. Глядя на сцену, поневоле проникаешься чувствами действующих лиц; потрясает игра актеров — особенно невероятно красивой Лейрлинд, матери Маркда. Она, как говорили многие, была на Земле самой великой актрисой.

Гораздо трудней было воспринять музыку, казавшуюся поначалу непонятным набором модулируемых звуков. Но однажды ночью он проснулся и услышал звучавшую в голове мелодию, исполнявшуюся Маркдом на деревянной коробочке с натянутыми струнами, скрипке: с тех пор уже смог глубоко почувствовать музыку не только землян, но и бывшую до того не менее непонятной древнюю гардрарскую.

Потом пришло понимание красоты картин, написанных красками вручную: как земных, так и древних своих. Отсюда — к пониманию стремления землян украшать свое жилище, делать красивыми одежду и даже технику. Красоты цветов и растений, пейзажей планеты, восходов и закатов светила, лунных ночей. Неоднократно сопровождал Маркда в глубину пещеры, чтобы любоваться гипсовыми чудесами.

Позже всего понял смысл спортивных соревнований; оценил наслаждение остротой захватывающих моментов состязаний: красоту силы, ловкости и быстроты. Последнее, однако, не было доступно ему — хилому, как все гардрарцы: считающие мускульную силу ненужной.

Все эти занятия землян одному ему не казались неоправданным баловством, пустой растратой времени. Именно они давали им наилучший отдых, поддерживали работоспособность, свежесть сознания — возбуждали воображение.

Еще одна сторона жизни землян казалась привлекательной ему: то, что связано с воспроизводством — рождение детей в семьях самими генетическими матерями. Собственно, такая полная семья, в которой можно видеть отношения между родителями и их ребенком, пока только одна: Ларлд с Лейрлинд и их сын Маркд, рожденный еще на Земле. Но уже немало семейных женщин с увеличивающимися животами и грудью: вынашивающих своего ребенка.

Помимо необыкновенных отношений родителей к Маркду и его к ним, трогательны и отношения его родителей и всех других семейных партнеров, супругов, друг к другу. Достаточно видеть, как смотрит на свою Лейрлинд её Ларлд, и она на него.

А ведь всё то же существовало на Гардраре до того, когда, стремясь увеличивать интенсивность работы оказавшихся способными к усложняющемуся умственному труду, стали использовать для вынашивания детей малоспособных женщин. И исчезла тогда семья, сексуальная жизнь обрела полную свободу, уже не связанную с взаимными чувствами — лишь с сиюминутным желанием. Тем более что стали использовать и для этого наиболее привлекательных малоспособных, примитив и примитивов.

Так исчезла теплота отношений между теми, кто бывал близок физически. Тем более, что она, физическая близость между мудрыми людхами просто уже не существует: для этого используются исключительно сексуально привлекательные примитивы. Да и их количество невелико: подавляющее большинство мудрых, сдав в молодом возрасте в генофонд свои сперматозоиды и яйцеклетки, предпочитают медикаментозно снизить либидо как рудиментарную потребность.

Поэтому такие примитивы самые красивые из всех: с прекрасным лицом и фигурой, с выдающейся вперед грудью или выпуклыми мускулами. В отличие от мудрых — женщин и мужчин, внешне мало отличимых друг от друга: некрасивые тела и тех и других полностью скрыты одинаковой одеждой.

Но примитивы-женщины не только красивы — они еще и ласковы. Как Цангл, которую он теперь старается почти каждый вечер вызывать и оставлять до утра. Говорить с ней, конечно, можно лишь о какой-нибудь ерунде, и не каждый раз её хочет, но, почему-то, само её присутствие действует всегда успокаивающе. А ночью она, тепленькая, ласковая, лежит в обнимку с ним, и ему хорошо. Уже привыкла к нему: если видит, что сегодня он её не хочет, не старается возбудить его — ведет себя тихо, прижимаясь к нему.

Иногда, всё-таки, хотя и весьма редко, её вызывает кто-то другой. И на следующий день, когда снова появляется у него, видно, как рада, что снова с ним, и можно снова отдать ему себя и потом лежать, крепко к нему прижавшись.

В отличие от Лима Конбр не сближался с землянами. Скопился значительный материал по планетам системы, в которой находился Зрыыр, и надо было провести окончательный анализ его: весь предварительный компьютер уже успел подготовить.

А земляне ему не мешали, и поэтому он предпочитал ограничиваться докладами о них Лима. Но Лим оставался Лимом: его доклады по духу были полной противоположностью самого Конбра и других мнению об обычаях землян. Неужели гардрарцам, далеко ушедшим вперед в своем развитии, может что-то нравиться из того, от чего Лим приходил в восторг?