Петр Ильинский - Легенда о Вавилоне

Ин. 1:1. В современной евангельским текстам неоплатонической философии существовало понятие Логоса — Слова, Мудрости (Мысли) и Знания (Смысла) одновременно. Именно его использует Евангелист: «В начале был Логос и Логос был у Бога, и Бог был Логос» (История древнего мира. М., 1989. Т. 3; Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. М., 1987).

Примеров можно привести множество, дадим два, довольно элементарных. Насколько легко, только на основе филологического анализа, установить тождество автора «Руслана и Людмилы» и создателя «Истории Пугачева»? А с религиозно-философской точки зрения, один ли и тот же человек сочинил «Гавриилиаду» и стихи 1836 г.? Любопытно в этой связи сопоставить финал той же «Гавриилиады» и последние строки стихотворения «Отцы-пустынники и жены непорочны», особенно интересных некоей лексической и философской перекличкой: «Но дни бегут, и время сединою // Мою главу тишком посеребрит, // И важный брак с любезною женою // Пред алтарем меня соединит. // Иосифа прекрасный утешитель! // Молю тебя, колена преклоня, // О рогачей заступник и хранитель, // Молю — тогда благослови меня, // Даруй ты мне беспечность и смиренье, // Даруй ты мне терпенье вновь и вновь, // Спокойный сон, в супруге уверенье, // В семействе мир и к ближнему любовь!» — и: «Владыко дней моих! дух праздности унылой, // Любоначалия, змеи сокрытой сей, // И празднословия не дай душе моей. // Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешения, // Да брат мой от меня не примет осужденья, // И дух смирения, терпения, любви // И целомудрия мне в сердце оживи». Нельзя здесь не заметить, что первая молитва поэта осталась без ответа, а вот судьбу свою, как положено гениям, он предсказал исключительно точно.

Упоминания об этом восходят к «Церковной истории» Евсевия Кесарийского (IV в.).

«Но забыли мы, что осиянно // Только слово средь земных тревог //Ив Евангельи от Иоанна // Сказано, что слово это Бог» (Н. Гумилев).

«Аллилуйя» (использованы стихи из Откр. 19:6, 11:15, 19:16). В финале «Мессии» звучат слова из Откр. 5:12–14.

Удивительно, каким образом это приводит комментатора к заключению, что «нельзя даже усомниться в том, что столь мастерская композиция есть плод работы редактора» (Ford J. M. Op. cit. P. 46). А не самого ли автора?

Сомнения в каноничности Апокалипсиса еще в IV в. высказывал тот же Евсевий Кесарийский. Это мнение на востоке было, по-видимому, достаточно распространено, ибо заключительная книга Нового Завета отсутствует во многих ранних греческих рукописях Библии.

Оставим за скобками вопрос о том, является ли это послание истинным произведением Павла. В любом случае, оно происходит из христианской общины I–II вв. и очень близко по времени написания к Апокалипсису.

Нынешние милленаристы (хилиасты) являются прямыми наследниками подобных течений в раннем христианстве. Сам термин тоже происходит из текста Апокалипсиса. Справедливости ради скажем, что истинные приверженцы этого учения не обязательно ждут конца света к какой-то круглой дате, а просто чают «тысячелетнего царствия Христа», которое наступит после победы над силами зла (Откр. 20:4).

Альберт Швейцер, бывший не только врачом, философом, музыкантом и музыковедом, но и крупным богословом, считал, что Спаситель был проповедником «эсхатологического плана». В дальнейшем эта точка зрения распространения не получила.

Вспомним апокалиптические мотивы в «Белой гвардии» М. Булгакова.

Возможно, подсознательная коррекция этого основополагающего утверждения, все-таки произошедшая под влиянием эллинской философии и отмечаемая, в частности, в тексте 2-й Книги Маккавейской, стала одной из причин того, что труды, содержащие подобные мысли, были исключены из иудейской традиции. Напомним, что мать семи мучеников, заклиная последнего из сыновей принять, подобно братьям, страшную казнь, но не оскверниться отступничеством, говорит: «Посмотри на небо и землю, и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего, и что так произошел и род человеческий» (2 Мак. 7:28). Небо и земля, сотворенные «из ничего» — это явный отпечаток греческих воззрений автора книги, как, впрочем, и сотворенный таким же образом человек (в отличие от создания его Богом «по образу Своему»).

Видения невероятных зверей восходят к текстам Книг Даниила и Исзекииля. Также очевидны параллели с книгами Исайи и Иеремии: таким образом выстраивается очевидный «пророческий» ряд.

Такое словоупотребление бытовало среди первых христиан. Например, очевидно, что Римом является «Вавилон» 1-го Послания Апостола Петра: «Приветствует вас избранная, подобно вам, церковь в Вавилоне» (1 Пет. 5:13). К той же фигуре речи прибегает упоминавшаяся 3-я Книга Ездры, удивительнейшее произведение, которое нуждается в отдельном обсуждении. Его автор сообщает следующее: «В тридцатом году по разорении города был я в Вавилоне — и смущался, лежа на постели моей, и помышления всходили на сердце мое… И возмутился дух мой, и я начал со страхом говорить ко Всевышнему…» (3 Езд. 3:1–3). И продолжает: «Неужели лучше живут обитатели Вавилона и за это владеют Сионом?.. Неужели Вавилон поступает лучше, чем Сион?» (3:28; 3:31). Книга эта датируется, как мы уже говорили, концом I — началом II в., речь в ней идет, конечно, о разрушении Иерусалима римлянами. В начало II в. помещают и создание 5-й песни «Книг Сивилл», где под Вавилоном точно понимается Рим: «женственный город, дурной, нечестивый и самый несчастный, самый порочный из всех городов земли Италийской», который поделом рухнет «в безжалостный мрак забытого Богом Аида» (Книги Сивилл. V, 143; V, 159–178). Перекличка последнего фрагмента с Откровением несомненна. Менее очевидна возможность того, что Рим имеется в виду и в 3-й песне «Книг» (Там же. III, 300–313). Вслед за «Вавилоном» она предсказывает беды также другим странам и народам — не исключено, что здесь видны следы Книги Исайи.

Который не раз называл Вавилонию «первым Римом», а Рим «второй Вавилонией» (Блаженный Августин. Указ. соч. Кн. 18. Гл. II) и, более того, совершенно четко высказался в отношении их духовной и геополитической преемственности: «Рим возник как второй Вавилон, как бы дочь первого Вавилона, посредством которой Богу угодно было покорить весь мир» (Там же. Гл. XXII).

Этот зверь (Откр. 13:1–2) совмещает в себе черты всех четырех зверей из Книги Даниила (Дан. 7:3–8).

«Пал, пал Вавилон, и все идолы богов его лежат на земле разбитые» (Ис. 21:9). Налицо аллюзия и на неоднократно цитировавшийся нами пассаж из Книги Иеремии (51:7–8).