А. Панкова - Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий

Другой опыт общения с Вивеканандой испытал Шри Ауробиндо, когда занимался Хатха-йогой. Он чувствовал его присутствие и его взгляд у себя за спиной. [214]

И еще один эпизод из своей тюремной жизни вспоминает Шри Ауробиндо: «Мне хотелось избавиться от жестокости и насилия, используя общепринятый метод йоги. В результате все обычные мысли и самскары – впечатления прошлого – были полностью стерты. В течение восьми или десяти дней во мне как бы возникали побуждения к самым разным формам жестокости и насилия, спровоцированные извне. Когда же разум прекратил на них реагировать, они исчезли». [215]

Сохранились воспоминания и о светлых сторонах тюремной жизни. Одним из соучастников по делу проходил Хем Сен. Обычно он поддерживал себя передачами с воли, пряча их на ночь под подушку. Когда он засыпал, его товарищи по камере подбирались к запасам съестного, деля их с теми, кто не спал. Бедняга Хем Сен, которому никак не удавалось поймать виновников, жестоко ссорился с ними. Однажды, уже прихватив спрятанное, воришка заметил, что проснулся Шри Ауробиндо. Взяв парочку печений, он протянул их Шри Ауробиндо, и тот тут же их съел!

Все вокруг считали, что Шри Ауробиндо пользуется маслом для волос, иначе как было объяснить их удивительное сияние? Может, он прячет масло, как Хем Сен – печенье? Заключенные обыскали все, но найти масло так и не смогли. Тогда один из них, Упендранатх Бандиопадхьяя, решил спросить самого Шри Ауробиндо. Ауробиндо ответил, что никаким маслом не пользуется, а волосы сияют благодаря садхане. В то время в тюрьме находился выдающийся исследователь санскрита Панчанан Таракчудамани вместе со своими учениками. Однажды Абинаш Бхаттачарья попросил Шри Ауробиндо объяснить ему некоторые отрывки из «Упанишад». Абинаш пересказал полученное от Ауробиндо объяснение Панчанану-бабу, и тот, выслушав его, сказал: «Что ж, Абинаш, я бы не сумел объяснить эти отрывки так просто, как Шри Ауробиндо». [216]

После оправдательного приговора Шри Ауробиндо выразил признательность своим согражданам, вставшим на его защиту в ходе процесса. В его выступлении, появившемся в газете «Амрита Базар Патрика» 15 мая 1909 года, говорилось следующее:

«Сэр!

Позвольте мне выразить через вашу газету глубокое чувство признательности всем тем, кто помог мне в час испытания. Я не могу даже узнать имен тех бесчисленных друзей, знакомых и незнакомых, кто свой последний грош перечислял в фонд, созданный для моей защиты, а потому прошу их принять публичное выражение моих чувств как личную признательность; с момента моего освобождения я получил множество писем и телеграмм – так много, что невозможно ответить на каждое письмо в отдельности. Та любовь, которую мои сограждане питают ко мне, в ответ на то малое, что мне удалось для них сделать, с лихвой оплачивает любые несчастья или беды, которые, возможно, навлекла на меня общественная деятельность. Свое освобождение я отношу прежде всего не к человеческой помощи, а к защите со стороны нашей Матери, никогда не покидавшей меня, и укрывавшей от скорби и бедствий, и, во-вторых, – к тысячам молитв за меня, устремленных к Ней, с момента моего ареста. Если любовь моей страны навлекла на меня опасность, то любовь моих соотечественников помогла выдержать испытания, оставшись невредимым.

Этот год, проведенный Ауробиндо в тюремных застенках, которые он сравнивал с жизнью в Ашраме, коренным образом изменил его взгляды. Его жизнь настолько изменилась, что можно утверждать: из тюрьмы он вышел совершенно иным человеком. Именно в тюрьме он испытал Божественную благодать, которая явилась в образе Васудевы, Кришны в Гите, Нараяны. Этот опыт переживания динамического аспекта Брахмана, Ишвары, явился второй основной реализацией Шри Ауробиндо в дополнение к первой, к переживанию статического, или неперсонифицированного аспекта Брахмана, которое он испытал несколькими месяцами ранее, будучи вместе с Леле. [217]Эта вторая реализация не была шагом назад по сравнению с первой. Как заметил Шри Ауробиндо, «не было возврата к зависимости от чувственных ощущений или какого-то регресса по сравнению с высшим опытом; эта реализация явилась скорее результатом расширения и углубления Истины; это был дух, созерцавший не ощущения, а сами объекты, это был Мир и Безмолвие, и свобода Бесконечности, пребывавшая извечно в мире или во всех сущих мирах – которые были все вместе ничем иным, как беспрерывным эпизодом безвременной вечности Божественного». Цель и значение его прихода в мир людей теперь открылись ему с полной ясностью. Каждый эпизод его жизни, как самый тривиальный, так и самый значительный, неумолимо направлял его к Божественному и привел к этой высшей реализации, к познанию Бога. Таким образом, его рождение и происхождение, образование и воспитание, служба вдали от родной земли, глубокое изучение восточной и западной литературы, культуры и философии, его первые духовные озарения, его непоколебимый патриотизм и полное посвящение себя делу освобождения родины, его пламенные речи и еще более пламенные статьи – «мое перо могущественнее, чем мой язык», [218]– его приобщение ко всем тяготам и страданиям бессловесного и обнищавшего народа Индии, его крестовый поход против чужестранной тирании и правления, его изначальное неверие в Бога и последовавшее за этим обретение веры и признание Бога, его погружение в садхану для того, чтобы обрести силу Духа, необходимую для политической деятельности, – привели к кульминации, к наивысшему результату, к Божественной реализации. Ему была открыта реальная цель его жизни, он оказался на том этапе, откуда нет обратного пути, отныне ему предназначалось полностью отойти от прежней деятельности и всецело посвятить себя духовной жизни, чтобы открыть новые истины в духовном опыте прошлого, достичь новых вершин духа и донести оттуда их ценности до подсознательных глубин материи. Его духовный опыт стал его духовным завещанием, верой, которую он оставил нам и потомкам в известнейшей речи, произнесенной в Уттарапаре, а потому нет нужды объяснять, почему мы приводим ее в этой книге полностью.

«Когда меня попросили выступить перед вами на ежегодной встрече вашего Сабха, я намеревался сказать несколько слов о предмете, предложенном сегодня на рассмотрение, – об индуизме. Сейчас я не знаю, исполню ли это намерение, ибо в то время как я сидел здесь, ко мне пришло слово, которое я должен сказать вам, слово, которое должен донести до всего индийского народа. Впервые я услышал его в тюрьме, из которой вышел, чтобы донести его до всех вас. Последний раз я приезжал сюда более года назад. Тогда я был не один: со мной вместе был один из крупнейших пророков современного национализма. Он прервал свое вынужденное затворничество в одиночной камере, ниспосланное ему Богом, дабы он мог услышать Его глас. Именно навстречу ему вы устремились огромными толпами, выкрикивая приветствия. Сейчас он далеко, за тысячу миль отсюда.