Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Упанишады. Кена и другие

История Сатьякамы Джабалы занимает пять разделов – с третьего по восьмой [93]– четвертой главы Чхандогья Упанишады. Чхандогья, по-видимому, является наиболее древней из дошедших до нас Упанишад. Она повествует о Кришне, сыне Деваки, и Дхритараштре Вайчитравирье в такой манере, которая служит подтверждением наших предположений о том, что для создателей Упанишады это были не древние легендарные имена, но реальные живые люди, которые еще недавно ходили по земле.

Ход философской мысли, донесенной до нас Упанишадами, демонстрирует попытку перехода от прежней ритуалистической кармамарги ( karmamārga ) к свободе джнянамарги ( jñānamārga ). Согласно сказанному в Гите, то было не новое устремление, но возврат к былой утраченной дисциплине; ибо Шри Кришна говорит Арджуне об истинной или саджняна кармамарге ( sajñāna karmamārga ), которую он раскрывает перед ним: «Сие есть нетленная Йога, которую я возгласил Вивасвану, Вивасван раскрыл ее Ману, а Ману – поведал Икшваку. Так была она известна царственным мудрецам, передаваемая по цепи преемственности, пока по прошествии длительного времени Йога эта не была утрачена, о гроза своих недругов. Эту-то древнюю Йогу я и поведал тебе сегодня, поскольку ты возлюбил меня и ты друг мне, – ибо это величайшая из всех сокровенных истин».

Двапара-юга была эпохой господства Куру: Куру были великим родом римского типа, родом практицистов, воинов, знатоков ритуала и юриспруденции, которым был несвойственен созерцательный характер или этическая устремленность восточных родов Кошалов, Видехов, Кашьев, Чедьев. Запад Индии всегда отличался практическим, воинским и коммерческим складом ума по сравнению с умозрительным и идеалистическим Востоком и схоластическим, логическим и метафизическим Югом. Согласно индуистской теории эпох-юг, Двапара – это время, когда все классифицировано, ритуализовано, формализовано. В эпоху Сатья Вишну нисходит и пребывает среди людей как Яджня. Яджня это дух преклонения и жертвенности, и в эпоху Сатья Яджня владеет людскими сердцами, а потому нет необходимости во внешнем ритуале, внешних жертвоприношениях, сложной системе законов, правительстве, кастовом делении, классах и догматах. Люди соблюдают закон просто в силу чистоты своей природы и полноты своего знания. Царство Божие и Веда, Знание, пребывают в сердцах Его народа. В период Трета прежний совершенный порядок начинает нарушаться, и Вишну нисходит как cakravartī rājā , воин и правитель, Картавирья, Парашурама, Рама: отныне людьми правят меч, закон и предписания Веды. Но все еще сохраняются значительная гибкость и свобода, и люди, хоть и в определенных пределах, могут жить в соответствии со здравым побуждением собственной природы, пока лишь едва омраченной первым отступлением от изначальной чистоты. И уже в период Двапара на смену идее и духу в качестве истинных регулирующих средств религии, этики и общественной жизни должны прийти форма и закон. На этот раз Вишну нисходит как Вьяса, великий классификатор и систематизатор знания.

В конце эпохи Двапара, когда пришел Шри Кришна, эта тенденция достигла своего предельного развития, и форма стала подменять идею, а закон – подменять дух не только во внешнем поведении, но и в сердцах людей. Тем не менее, уже начала проявляться и противоположная тенденция. Сам Дхритараштра был искренним искателем сокровенного смысла вещей. Были и живые учителя, великие ведантисты, такие как риши Гхора, к которому сам Шри Кришна пришел, чтобы услышать просветляющее слово. Шри Кришна явил собой интеллектуальную силу, которая собрала воедино все эти разрозненные тенденции и, разрушив косный формализм периода Двапара, позволила выполнить задачу эпохи Кали. В Гите он порицает тех, кто не выходит за пределы четырех углов Веды, и дает философское обоснование системе жертвоприношения; он с презрением отвергает подчиненность установленным этическим стандартам и утверждает вместо этого внутренний и духовный закон поведения. Многим своим современникам он, должно быть, казался вестником гибели и разрушения; подобно всем великим новаторам-революционерам, он был осужден Бхуришравасом как известный отступник и растлитель нравов, сбивающий людей с пути истинного. Но такова задача Кали-юги: разрушить все, усомнившись во всем, с тем чтобы в результате борьбы между силами чистоты и нечистоты установить новую гармонию жизни и знания в новой Сатья-юге.

С уничтожением консервативных Куру и Панчалов на Курукшетре началось развитие Веданты, которое продолжалось до тех пор, пока ее мысль, в свою очередь, не достигла предельного и чрезмерного выражения в учениях Будды и Шанкарачарьи. Но в период, к которому относится Чхандогья, Веданта еще находилась в ранней стадии своего развития. В начальных разделах Упанишады разрабатывается с эзотерических позиций внутренний смысл определенных частей жертвенных формул, что уже само по себе ясно говорит о том, что эта работа относится к первому пласту ведантистской формации.

История Сатьякамы является одним из наиболее типичных сказаний Упанишады. Она изобилует подробностями, проливающими свет на ранневедантистское учение, йогическую садхану ( sādhanā ) и то глубокое психическое знание, наличие которого у слушателей подразумевалось автором при создании этой работы. В самом деле, подразумевается столь значительное знание, что те, кто не обладает практическим опытом Йоги, не в состоянии понять что-либо, кроме общих выводов Упанишады. Современные комментаторы, включая Шанкару, анализировали ее с целью создания на ее основе частных метафизических доктрин и не имели в виду полного прояснения ее смысла. Я займусь тем, что было упущено – ибо то, что кажется «детским лепетом» европейскому исследователю, для Йогина таит в себе бесконечную истину, богатство и глубину.

«Однажды Сатьякама Джабала обратился к своей матери Джабале и сказал: “Мать, я пойду и стану вести жизнь Брахмачарина. Скажи мне мою готру ( gotra )”. Но она ответила ему: “Не знаю я, сын мой, твоей готры. В юности, когда я зачала тебя, я была служанкой и бывала у многих, потому я не знаю, какой ты готры. Но мое имя – Джабала, а твое – Сатьякама. Называй же себя Сатьякама Джабала”. И вот он пришел к Харидрумате Гаутаме и сказал: “Господин мой, я хочу жить у тебя учеником-брахмачарином, примешь ли ты меня?” И тот сказал ему: “Сын мой, какой же ты готры?” Но он ответил: “Увы, я не знаю, какой я готры. Я спросил мать, и она ответила мне: «Не знаю я, сын мой, твоей готры. В юности, когда я зачала тебя, я была служанкой и бывала у многих, потому я не знаю, какой ты готры, но мое имя – Джабала, а твое – Сатьякама». Так что я – Сатьякама Джабала”. И тот сказал ему: “Ни в ком, кроме Брамина, не может быть столько силы, чтобы сказать это. Собери же дров, сын мой, я принимаю тебя, ибо ты не отступил от истины”. Он принял его и отобрал четыре сотни тощих слабых коров и сказал: “За ними, сын мой, следуй и будь им пастухом” – и тот погнал этих коров и сказал: “Не вернусь, пока их не станет тысяча”. И он бродил с ними несколько лет, пока их не стало тысяча».