Феофан Затворник - Письма к разным лицам

Встретили хороший суп и почувствовали подступы плача. – Чего бы ради? Уж не о себе ли, – что после довольства прежнего, о коем вспомнилось при сем, теперь у вас все скудно. Если так, то это похоже на ропот: будто жалобу к Богу возносите на Бога из-за своего положения. Се не добре! Если возлюбили покаяние, любите и покаянную во всем обстановку, и радуйтесь, что она у вас именно такая.

Прислали вы образчик записки того, что оставило впечатление при чтении. – Добре! Но что же это на клочке?! Надо тетрадь иметь или переплетенную книгу. А то все разлетится и пропадет даром. Может быть, вы эту выписку сделали на клочке из книги или тетради? Или это у вас черновик, а после переписываете в безопасное хранилище? Ну, этот прием ненадежен. Лучше прямо записывать в книгу или тетрадь.

Коснулись вы работ. Как у вас работы не по послушанию, а по своей воле, то вам можно распоряжаться ими так, чтоб они нисколько не отвлекали вас от внутренних деланий. Следуйте в сем святому Исааку Сирианину. Он не благоволит к работе и позволяет ее только в случае нужды, изредка. Ибо она отвлекает на себя ум. Надо особый навык приобресть, чтоб не отвлекала. Не работать нельзя. Есть естественная в ней потребность; однако ж и увлекаться ею не должно. Египетские монахи целый день работывали; но умом не отходили от Бога.

«Пройдет ли молитвенная ревность?» – Пройдет, если будете ревновать только о вычитывании молитвословий по уставу. Но не пройдет, если будете возгревать внутреннюю молитву, а напротив, будет все разгораться. Когда внутренняя молитва войдет в силу, тогда она станет заправляющею молитвословием, будет преобладать над внешним молитвословием, даже поглощать его. От этого ревность молитвенная и будет разгораться, ибо тогда рай будет в душе. Оставаясь же с одним внешним молитвословием, можете охладеть к труду молитвенному, – хотя бы вы совершали его со вниманием и пониманием: главное – чувства сердца молитвенные.

«Мысли, – говорите, – улеглись». – Какие мысли?! У врага такая тактика, что когда кто грешным помыслам не дает ходу, а тотчас их отсекает, то он от них переходит ко всеянию помыслов пустых и праздных, чтоб отвлечь от помышлений духовных, живительных, а между тем высматривает, нельзя ли как ухитриться сманить и на помыслы страстные. Так, может быть, у вас нехорошие помыслы улеглись, а пустые все бурлят. В таком случае это половина дела. Надо добиваться до конца, чтоб и простые помыслы не роились в голове.

Каетесь, что, беседуя с одной инокиней, увлеклись желанием блеснуть своим пониманием духовной жизни. – Дурно, что увлеклись; но хорошо, что заметили и жалеете о том. Приложите еще твердое намерение вперед не поддаваться этой пустой страсти. Это есть тщеславие или желание выставиться: «Знай наших». Оно относится к области гордости, но отличается от нее очень, и в проявлениях мягче, но незаметнее. Гордость идет об руку с властолюбием, командованием и презрением других; а тщеславие – родная сестра человекоугодия, то и другое рождают лесть и лукавство друг пред другом, не злонамеренное, однако ж. Тщеславие премного объятно, и числа нет его оттенкам. Оно и прежде дела бывает, когда побуждает сделать что с целью озадачить и в продолжение дела прицепляется и после дела гонится вслед, чтоб отнять цену его. Прописываю сие в руководство на будущее. Учитесь все, и большое, и малое, творить во славу Божию, всегда имея в мысли Бога пред собой.

«Было у меня некое неприятное смущение от одного лица, и все меня понукало пойти и покрупнее поговорить ему. Все боролась, отражая эти нападки молитвою Иисусовою. Наконец, когда стихло смущение, я сходила, смиренно объяснилась, взяв некую часть вины на себя, и мир установился». – Се добре! И никогда никакому смутительному помыслу не поддавайтесь и ничего никогда по таким помыслам не делайте. Они всегда вражьи, хоть и кажутся очень правыми. Вражья и правда – кривда и всегда обращается врагом на зло нам. И что взяли часть вины на себя – добре. И всю бы можно было взять. Читайте о сем у св. Дорофея. У него и примеров несколько приводится, как бывало, что лишь кто из раздоривших принимал вину на себя, то же приходило на ум и другому, – сходились и, виня себя один пред другим, восстановляли между собой братский мир. В этом самообвинении большая лежит тайна духовной жизни.

Пишете: «Пришлось мне быть свидетельницей разговора о письмах в Санкт-Петербург по поводу тамошних еретичеств; нашли в них одну вину – бранчивость: крикуны, ротозеи, мыльнопузырники и еще какие-то». – Вы же сами как смотрите на эти слова? Напрасно не написали этого. Приходится заключить, что и вы с ними согласны, только, может быть, извиняете как-нибудь эту бранчивость. Извольте же удостовериться, что это совсем не бранчивые слова, а характеристика пашковщины. Если слова, коими по необходимости пришлось выразить эту характеристику, не красивы, вина в этом падает не на писавшего, а на инакоучащих, что выдумали такое учение, которое и назвать нельзя добрым словом. Говорить, что в письмах брань, начали сами пашковцы, другие поверили и твердят, не читавши. Бранчивых-то слов во всех письмах только и есть, что вы прописали. Есть ли толк твердить, что в письмах одна брань?! Притом каждое слово присказано после объяснения какой-либо стороны их учения. Что они крикуны, сказано после объяснения, что они выкрикивают один стишок и что с криком этим мычутся по Санкт-Петербургу. Что они ротозеи, сказано после объяснения, что, отвергая богоучрежденные таинства, они чают получать благодать, лишь рот разинув. Что они мыльнопузырники, сказано после объяснения, что все их учение красно на вид, пусто и нисколько не прочно, как и мыльный пузырь красен, но пуст и непрочен. Названы они еще лежебоками. Это потому, что по-ихнему ничего не нужно, кроме веры. Верь только, и все уж необходимое ко спасению в сем самом акте веры имеешь. Вот как есть. Если не хотят слыть под такими титлами, пусть бросят это пустое и пагубное учение.

Да хоть бы и бранчивыми признать такие слова – пашковцы стоят еще и не такой брани. И нам нечего щадить их. У нас в моду вошло нежно обходиться со всеми лжеучителями и их ложью. Следует ли так? Посмотрите, как величали инакоучащих святые апостолы и Сам Господь: растленные умом, гордые (см. 1 Тим. 6: 5), всегда учащиеся, и никогда в разум истины прийти не могущие (см. 2 Тим. 3: 7), суесловцы, умом прельщенные (см. Тит. 1: 10), злые звери, мерзкие (см. Тит. 1: 12; 1: 16), облака безводные, носимые ветром, осенние деревья, звезды блуждающие (см. Иуд. 12: 13), вожди слепые, гробы повапленные, снаружи красивые, а внутри полные костей смрадных, злодеи, порождения ехиднины (см. Мф. 23: 23–27). А их инакоучения вот как именовали: суесловия, бабьи басни (см. 1 Тим. 1: 6; 4: 7); скверные тщегласия (см. 2 Тим. 2: 16), сеть диавольская, беседы злые (см. 2 Тим. 2: 26; 1 Тим. 6: 4); поражающие, как рак (см. Тим. 2: 17). Уловляют они преумножением льстивых словес (см. 2 Пет. 2: 3). Которые увлекаются ими, увлекаются потому, что по своим похотям избирают себе учителей, чешеми слухом (см. 2 Тим. 4: 3). Относиться же к ним учат так: кто не приносит правого учения, того и в дом не принимать и радоваться ему не глаголати (не здороваться с ним) (см. 2 Ин. 10: 11); а когда заговорят они о своем суесловии, заграждать им уста (см. Тит. 1: 11). Кто право веровал и потом отпал, с такими ниже ясти (хлеба-соли не водить) (см. 1 Кор. 5: 11). – Вот как надо говорить о еретиках и к еретикам, и вот как следует к ним относиться. А у нас только потворствуют им. Если б оглашали их всюду, как следует, и они были бы посмирнее, а другим неохотно б было слушать таких заразителей.