Филип Янси - Почему? Вопрос, который остается всегда

Те, кого мы любим, продолжают жить в наших воспоминаниях. Теперь на каждом Бостонском марафоне будут воздавать должное памяти погибших и раненных в 2013 году. Мемориал Всемирного торгового центра показывает имя каждой жертвы. Некоторые родители из Ньютауна сохранят комнату их ребенка в том виде, какой она была в 2012 году, и все сберегут фрагменты воспоминаний: фотографии, видеозаписи, любимые игрушки. Мы уповаем на то, что Всевышний Бог силен сделать гораздо больше: не просто оживить в памяти, но воскресить, возродить к новой жизни тех самых Эмили, Дону, Даниэля, Шарлоту, Джозефа, Кэтрин, Джека, Дилана, Лорен и всех остальных.

На Рождество мы поем гимн «О, малый город Вифлеем», в котором есть такие строки: «На темных улицах твоих Свет вечный воссиял; надежд и страхов лет былых ты местом встречи стал». Хотя зло и смерть все еще царствуют на этой замаранной, погрязшей в насилии планете, событие, о котором вспоминал весь мир вскоре после бойни в «Сэнди-Хук», олицетворяет нашу самую лучшую, истинную надежду. Иисус вошел в этот мир во времена безысходности и бедствий, чтобы показать нам путь к полной противоположности. Последняя книга Библии четко показывает, как это будет выглядеть: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло… Се, творю все новое».

После воскресения Христа, когда Евангелие распространилось по всей Римской империи, первые христиане, конечно же, продолжали умирать, как и все на этой падшей планете. Со временем, однако, смерть была укрощена, лишившись своего жала. Умерших уже хоронили не в языческих мавзолеях и не на окраинах деревень, а на кладбищах в тенистых церковных дворах, которые буквально называли «местом сна». [5] Английское cemetery (кладбище) происходит от греческого слова, буквально означающего «положить спать». — Прим. ред. Эта перемена была далеко не просто символической, поскольку отражала глубокую веру в обетование телесного воскресения.

Джон Донн, настоятель собора Святого Павла в Лондоне, похоронил сотни людей в наихудшие годы эпидемии бубонной чумы XVII века. Решив, что и сам заразился смертельной болезнью, он написал следующее дерзкое заявление:

Смерть самой смерти — вот то послание, которое необходимо еще раз услышать Ньютауну и всему миру.

У Сёрена Кьеркегора есть притча о человеке, написавшем книгу о заслуживающем доверия, любящем Боге, Который следит за тем, чтобы все содействовало ко благу. Затем с ним случилась какая-то личная беда, поставившая под вопрос все его убеждения. Где этот любящий Бог в такое время? Озадаченный писатель обращается за помощью к проповеднику, с которым он не знаком, и изливает ему свою историю. Выслушав этого человека, проповедник понимает, что сам он не может предложить удовлетворительные ответы, и советует ему прочитать одну замечательную книгу о Божьей любви. Но писатель отвечает: «Я и есть ее автор».

Работая над этой книгой, я чувствую себя отчасти как писатель из притчи Кьеркегора. Много лет назад, будучи молодым автором и формирующимся христианином, я изложил на бумаге результаты своего исследования вопроса: «Где Бог, когда я страдаю?» И теперь люди обращаются ко мне в поисках ответов и спрашивают мое мнение о сложных проблемах, которые раз за разом встают после трагических событий. Тем не менее, этот вопрос всегда остается открытым — и не только для меня, но для каждого человека. Живя в темноте, мы продолжаем пробираться к свету наощупь.

Я снова столкнулся с данным вопросом в трех ключевых событиях 2012 года, на трех разных континентах, а череда новых трагедий 2013 года лишь сделала его еще более актуальным. Представленные здесь размышления ни в коем случае не «решают» проблему боли и даже вскользь не затрагивают другие проблемы, с которыми сталкиваются страждущие. И все же я твердо стою на том убеждении, что именно на этот вопрос — «Где Бог?» — Библия все-таки проливает свет.

Первый ответ опирается на событие, которое мы отмечаем на Рождество — праздник, омраченный в 2013 году трагедией в тихом Сэнди-Хук. Благодаря Иисусу, Которого Новый Завет описывает как «образ Бога невидимого», я могу с уверенностью сказать, что Бог на стороне страждущих . Даже в Японии, где лишь единицы верят в Бога? Даже в Сараево, где религия лежит в корне военного конфликта? Да! Мне достаточно лишь взглянуть на то, как Иисус реагировал на самарян (в те дни их считали еретиками) или на язычников-римлян, у которых заболели родственники.

Несколько лет назад я брал интервью у Дейм Сисели Сондерс — основательницы современного движения хосписов, которая, как никто другой, поспособствовала возрождению средневековой идеи «хорошей смерти». За один день она видела больше страданий, чем большинство из нас — за всю жизнь. Я задал Дейм Сисели вопрос: «Где Бог?» — и вот ее ответ: «Вместо того, чтобы предотвращать беды, случающиеся в этом свободном и опасном мире, Бог разделяет их со всеми нами». Благодаря тому, что в лице Иисуса Бог разделил с нами наши страдания, мы, Его последователи, получили возможность их преобразовать — извлечь доброе из того, что поначалу кажется безнадежно плохим.

Разочарованным ученикам, наблюдающим за тем, как римские солдаты прибивают Сына к кресту, Бог Отец, наверное, казался бессильным и равнодушным. Даже Иисус остро ощутил Себя покинутым. Я слышал, как люди описывали такие же чувства замешательства, предательства и беспомощности в Сараево и в Ньютауне. Неужели Богу все равно? Как Он может допускать подобное? Оглядываясь назад на тот день на Голгофе, можно увидеть принцип: Бог обращает явное поражение в решительную победу. Он не попрал человеческую свободу и даже не предотвратил зло. Вместо этого чьи-то замыслы, нацеленные на зло, Бог использовал во благо.

Мой второй ответ отражает то, что я наблюдал в поездках по местам трагедий. Где Бог, когда я страдаю? Сегодня Бог в Церкви — Его полномочном присутствии на земле. Наш вопрос можно было бы даже перефразировать так: «Где Церковь, когда я страдаю?» В Японии я встречал рабочих, которые проехали полмира, чтобы восстановить разрушенные цунами дома. В Сараево я жил в монастыре францисканцев, которые остались, чтобы служить беднякам и содействовать миру, что они и делали долгое время после того, как большинство других христиан бежали из города. В Ньютауне церковь из Уолнат-Хилла основала резервный фонд для покрытия будущих нужд, наподобие долгосрочного консультирования для детей, переживших трагедию. «Мы не собираемся сворачиваться, — объяснил мне пастор Клайв Калвер. — Наша церковь настроена на долгий труд».